Быть неизменным - Тимофей Иванов

его настиг зов долга. Барон из медвежьего угла поехал на войну, девочка двинулась домой с одним воином в качестве охранника, но с ней случилась неприятность. Хотя она перенесла её на удивление неплохо. Впрочем девчонку и воспитали хорошо, это не томная графиня из дамских романов, которая при одних только дурных известиях может грохнуться в обморок. Дочь потомственного воина из края охотников девка крепкая, её так просто не возьмёшь, а она сама, если бы сбежала от разбойников, имела очень неплохие шансы не только выжить в лесу без банального перочинного ножа, но и благополучно добраться до дома. Был бы лук, по пути ещё бы и свежатиной запасалась, благо владела она им неплохо.

Каллисто правда была немножко из другого теста. Дочка весьма небедного купца, вечно занятого торговыми делами и пропадающего в поездках с караванами, оказалась несколько избалованна матерью и излишне романтизирована. Слишком много бардов и менестрелей давали ей уроки, коль скоро они с маманей были по уши влюблены в музыку. А ещё люди искусства по всем признакам весьма красочно расписали, как кучеряво живут. Жизнь, полная путешествий, приключений, признания благодарной публики… В общем от перспективы нежеланного брака девка сбежала на встречу большому миру, разве что не напевая песенку бременских музыкантов про то, что

Наш ковёр цветочная поляна,

Наши стены сосны-великаны,

Наша крыша небо голубое,

Зашибись, особенно зимою.

А сейчас находилась в раздумьях о своём дальнейшем жизненном пути. Всё таки мир вроде и оказался куда более суровым местом, чем думалось раньше, а возвращаться было элементарно страшно и стыдно.

Так что светловолосая, синеглазая девушка морщила лоб и время от времени прерывала тяжкие думы, начиная то болтать с Айвой, то пытаясь расспрашивать меня. Вот и сейчас одного незадачливого демона догнал девичий голос:

— Ты что-то напеваешь?

— Напеваю это сильно сказано. Скорее пытаюсь вспомнить одну песню — отозвался я, чуть обернувшись.

— Попробуй вслух. Может я её знаю? — задала бард новый вопрос.

— Сильно сомневаюсь — усмехнулся я. Всё таки путь был долог и у меня в голове крутились вполне себе земные композиции про дороги. Некоторые были более привязчивы, чем другие, их я невольно слегка нахмыкивал себе под нос, уже перейдя с Мельницы и Ленинграда на откровенный ширпотреб.

— И всё же? Мне тоже интересно — подала голос аристократка, восседающая на единственной лошади, которую удалось найти живой.

Правда та умудрилась угодить в прибрежную топь и я все маты сложил, пытаясь вызволить животное на твёрдую землю. Зато потом помылся и сменил «испорченные» шмотки на трофеи, снятые с наёмников, которые ещё ночью постирал в ручье у их лагеря. Что кстати тоже стало причиной раздумий о моём прошлом, ведь присказка «грязный простолюдин» взялась не на пустом месте, а местные аристократы стараются следить за своей внешностью. Чистота не только залог здоровья, но и социальный маркер происхождения.

— Ну раз благородная дама просит — протянул я, чуть прокашлялся для виду и постарался подобрать слова местного языка к композиции, что крутилась в голове прямо сейчас —

Нам не дано с тобой понять, чему так радуется ветер

И почему от доброты бывают так жестоки дети

Зачем кому-то умирать, чтобы он нами был замечен

Так много разных почему

Нам дал Творец на этом свете

День уходящий не вернуть

Не торопись, пройди свой путь

Неосторожный сделав шаг,

Просто скажи «Пусть будет так!»… пусть будет так. А дальше ничего вспомнить не получается.

— Даже не знаю, немного похоже на ритмику южных сонетов, но всё равно совсем не то — глубокомысленно выдала своё заключение бард после паузы.

Уж кто-кто, а она в местной музыке и поэзии разбиралась весьма основательно. Аккуратно пошарив в её светловолосой голове и «скачав нужные файлы» один демон теперь мог бы подрабатывать бардом, при желании вполне себе официально заходя в дома местных больших шишек, а не крадясь в тенях. В теории это было полезным. На практике я просто не знал что сказать. Моя собственная природа, после того как я оказался среди людей, стала вызывать у меня опасения.

Дело даже не в телепатии, хотя и она напрягала. Я натурально отжирал какие-то куски от чужих душ просто на рефлексе, который не мог контролировать и если с демоническими животными это была просто пища, а демоны оказались приятным допингом, резко увеличившим мои силы, то люди были в чём-то сродни наркотику или алкоголю. И к тому и к другому можно относиться как угодно, хоть ненавидеть животной ненавистью, однако кайф при употреблении неизбежен. К счастью в моём случае он был небольшой, просто будто сигарету выкурил после пары часов в самолёте. То есть приятно, но можно сдержаться. В конце концов даже сам эффект был осознан мной не сразу. Однако идея злоупотреблять убийствами людей явно не радовала, можно ведь натурально пристраститься. Как знать, возможно сейчас самым разумным решением вообще будет уйти в глушь подальше от двуногих и разобраться в себе, едва закончив провожать девочек до дома. А с другой стороны пойди разбери, что сейчас правильно. В этом мире чудовища вполне себе живут и здравствуют от горных драконов, до болотных гидр, не говоря уже просто о вдруг покрутевших медведях с тиграми и львами. В памяти наёмника редко, но мелькали крутые перцы, что могли целые отряды ландскнехтов вырезать вручную или выжигать магией. Причём не спящих пьяным сном солдат удачи, как я, а вполне себе готовых к бою. Гости из Инферно опять же могут залезть в любой мир, считая этот, а может быть они и вовсе уже здесь. При таком раскладе идея оставаться слабым казалось очень и очень тупой. Так что не только Каллисто ломала в пути голову над извечным русским вопросом «Что делать?».

— А по мне весьма неплохо и самобытно — произнесла аристократка, подозревая меня в авторстве и кладя ещё один кирпичик в башню своих подозрений о моём происхождении. Местные дворяне и правда баловались рифмоплётством, сочинительствуя всякое. Хотя они и на Земле страдали подобным, в Европе просто была более привычная мне форма, а в той же Японии уважающий себя самурай обязан был толково сочинять хокку. Иначе какой он вообще самурай? Да и у викингов ценились саги вообще, а о своих собственных подвигах в частности.

— Потому и пытаюсь напрячь свою память — пожал я плечами.

— А она там кстати не может с нами поделиться, куда делся твой предыдущий меч? — поинтересовалась Каллисто.

—