Планета-изгой - Олег Юрьевич Рой

Пазл сложился: теперь Слободанке стало понятно, почему ее напарник сумел в одиночку расправиться с такой прорвой бандитов. Перед ней был человек, которого почти никто не видел, но о котором знали все: лидер самой элитной группы особо элитной структуры – Планетарных Сил безопасности, «длинной руки» Западной Конфедерации. Планетарные Силы безопасности – лучшие из лучших, а среди них лучшие из лучших – как раз бойцы «Акуиллона».

– Был командиром «Акуиллона», – ответил Джейсон. – Сейчас в бессрочном отпуске. К тому же моя Спецкоманда потеряла корабль, а нового у нас пока нет. – Он приосанился. – Впрочем, это неважно. Как пока еще действующий офицер ПСБ, я считаю, что вас нужно сопроводить в Перл-Харбор. Видите ли, я довольно долго в этом бизнесе, но не помню ни одного случая, чтобы такую прорву головорезов посылали ловить одну-единственную девушку, даже такую красивую, как вы.

Слободанка набрала в грудь воздуха, чтобы громогласно (и плевать, что враг мог ее услышать – пусть послушает, от него не убудет) обвинить Джейсона в преступлении, именуемом «харрасмент». Конечно, сейчас был двадцать третий век, а не двадцать первый, когда за харрасмент, говорят, могли казнить, например утопить; но все равно – наглое приставание к незнакомой женщине в обществе считалось очень даже предосудительным.

– И, кстати, вы не представились, – добавил Джейсон, и весь настрой на конфликт у Слободанки тут же улетучился по совершенно непонятным причинам.

– Слободанка Вуич, – представилась она. – Специальный репортер канала «Уорлд Дейли». И я вынуждена отказаться – я нахожусь в Ремансу с редакционным заданием, и…

– Держу пари, вас послали сюда поснимать ту заварушку, что была сегодня на ЭМБРАЕРе, – перебил ее Джейсон. – Не бог весть какое задание; для вас, чистенькой девочки с Севера, это, возможно, станет откровением, но демонстрации… хм, и все остальное проходят в Южном Централе постоянно, и сегодняшняя – совершенно не из ряда вон выходящая. В отличие от операции «Охота на северянку», героиней которой вы сегодня стали по какой-то причине. Вообще говоря, местные банды иногда не против похитить какого-нибудь зазевавшегося северянина, чтобы получить пару мегаватт, но если жертва показывает зубы, обычно не заморачиваются; и уж точно ради выкупа они не стали бы приносить в жертву такую уйму народу, будь вы хоть внучкой самого Уоллеса…

– Я его крестница, – зачем-то сообщила Слободанка. Она не привыкла кичиться своими связями и тем более выкладывать свои личные данные каждому встречному-поперечному…

– Ну да, а я – праправнук первого Президента Западной Конфедерации, – хохотнул Джейсон. – Говорю же, неважно. Не имеет значения. Им что-то другое от вас нужно, и в этом замешаны марсиане…

– …самое интересное, что это правда. – Слободанка вздрогнула: мелодичный голос, казалось, доносился из ниоткуда, но затем из темноты в конце коридора возникло сначала светлое пятно, потом оно, казалось, увлекло за собой шлейф тьмы и превратилось в очаровательную, изящную женщину.

Она была очень бледна и напоминала камеи, которые Слободанка видела в Метрополитен-музее или Национальной галерее. Черные, как смола, волосы рассыпались по обнаженным плечам, стройную фигуру облегало платье в пол из искрящегося черного шелка – конечно, скин, но очень дорогой. Руки также были обнажены, на правой руке была большая тактическая татуировка в виде атакующей кобры.

– Я имею в виду, – продолжила женщина, глядя на Слободанку, – что Папочка действительно потомок первого Президента Западной Конфедерации. Он и сам мог бы стать президентом, но предпочел быть вечным скитальцем Космоса, да, Папочка?

Глава 6

То, что мертво…

Если бы кригскомиссара Уорвика кто-то спросил, есть ли жизнь на Марсе, он бы ответил, что на Марсе жизни нет. Потому что разве это жизнь? Это жалкое прозябание. И это при том, что он, Тед Уорвик, был далеко не последним человеком в иерархии Марса, а если быть предельно точным – он был четвертым. Старше кригскомиссара Адмиралтейства Дэвидсона, своего тезки, заведовавшего марсианским флотом, старше главного казначея фискомиссара Цирцеи Адамс, старше многих других – военных, чиновников, предпринимателей…

Выше его в марсианском обществе был только Триумвират – три главнейших марсианских оберкомиссара: Фишер, Гольдстейн и Кушнир. Кушнир контролировал финансы Марса и куцую торговлю с Земной Сферой. Гольдстейн подмял под себя энергетику, а Фишер…

А Фишер владел секретом жизни и смерти – ни больше ни меньше. В его власти было как продлить чью-то жизнь до невозможных пределов, так и моментально оборвать ее. К сожалению, последнее распространялось только на его подданных-изгоев, иначе Марсу не нужно было бы вести безнадежную гонку вооружений с Земной Сферой, намного более сильной, чем бедный Марс. Кроме того, все запасы воды, все гидропонные плантации, все немногочисленные шахты, добывающие полезные ископаемые, – все это было тоже в руках у Фишера. Равно как здравоохранение и аугментика. Фишер мог бы стать единоличным диктатором Марса, но не удержал в своих цепких руках энергетику и финансы. Впрочем, Кушнир был мегалоялен к Фишеру.

Чего не скажешь о шефе Уорвика, оберкомиссаре Гольдстейне. Нельсон Гольдстейн по сравнению с Фишером и Кушниром был молод и полон амбиций. Он мечтал вырвать у Фишера его секрет, обрести могущество и сделать то, что Фишеру не удалось – стать единоличным диктатором Марса.

В своих расчетах он доверял Уорвику и видел в нем союзника. Гольдстейн не скупился на щедрые посулы. «Когда мы возьмем власть, у нас будет все. У вас будет все, Уорвик! Я очень ценю наше сотрудничество…»

Еще бы он его не ценил! Уорвик был его силой, его страхом, его возмездием. Цитадель Сидония на одноименном плато, резиденция Кригскомиссариата Безопасности, была известна всему Марсу – и внушала страх всем, от полюса до полюса. Да и сама сгорбленная, тяжеловесная фигура кригскомиссара заставляла любого марсианина дрожать, как иудина осина. Страх был вторым именем Уорвика…

…а ведь было время, когда он сам боялся. Уорвик помнил об этом, он вспоминал об этом всякий раз, когда просыпался, и всякий раз, когда засыпал. Он вспоминал об этом, когда подъезжал или подлетал к своей Цитадели, когда бродил по ее пыльным коридорам (пыль – это извечный бич Марса; пыль была повсюду, и укрыться от нее было невозможно нигде, кроме…), а тем более – когда спускался в Каньон, ныне полностью скрытый от любопытных глаз внутри Цитадели.

Первое, что делает марсианин, проснувшись, это надевает шлем-череп. А, нет, сначала он сметает пыль – с одеяла, со стола у кровати и с самого шлема. Потом отсоединяет дыхательные катетеры и быстро, пока уровень кислорода в крови не упал, надевает шлем-череп. Эта конструкция действительно напоминает череп,