Лето, пляж, зомби 6 - Наиль Эдуардович Выборнов

— Не знаю, — я пожал плечами.

— Нет у нас тут ни лаборатории, ни оборудования. Да и я не ученая. Я вообще не очень-то разбираюсь во всех таких вещах, больше привыкла работать руками. Знаешь как у нас говорят про хирургов и терапевтов?

— Как? — спросил я, отпив еще чая. Заметил, что она больше пьет, только держит в руках кружку и смотрит на меня.

— Терапевт — это тот, кто все знает, но ничего не умеет. Хирург ничего не знает, зато умеет все. Ну и есть еще один вариант: те, кто умеет и знает все, только вот пациенты к ним слишком поздно попадают.

— Паталоганатомы? — спросил я.

— Точно, — кивнула Саша. — Ты не представляешь, сколько от них зависит. Это ведь они на экспертизе могут увидеть, что ты неправильно кого-то лечил, вот он и умер. Хотя если свои, они подставлять не будут, напишут то, что надо. И это обычно срабатывает.

— Если родственники не докопаются с дополнительной экспертизой, — кивнул я.

— Редко, но бывает, — подтвердила Саша. — Так вот, я из тех, кто много чего умеет, но почти ничего не знает. А насчет зомби вы и так в курсе всего, что вам нужно. Пробей ему башку, и оно сдохнет.

— Это точно, — кивнул я.

Некоторое время мы молчали. Я прихлебывал чай из кружки, а она молча смотрела на меня. Потом вдруг сказала:

— Край, как ты думаешь, это навсегда?

— Что именно? — решил уточнить я.

— Ну все это, — она помахала рукой перед собой. — Жизнь когда-нибудь войдет в прежнее русло?

— Я не знаю, — я пожал плечами. — Думаю, когда война закончится, те, кто остались снаружи, если там, конечно, вообще хоть кто-нибудь остался, решат зачистить Крым. Реколонизировать его, если удобно. Но черт знает. Может быть, у них других проблем будет больше. Мы откопали один ноутбук, и там стало ясно, что вирус выпустили не только у нас. Еще в Казани и Калининграде такая же петрушка.

Мне хотелось сказать «хуйня», но при этом материться при девушке почему-то показалось стыдным, хотя обычно я слова не выбирал. Глупо как-то прозвучало.

— Хотелось бы верить, что мы снова когда-нибудь будем жить нормально. А то у нас тут вечная война. Тебе-то привычно, наверное, а вот мне, если честно, не очень. Сложно это все.

— Сложно, — кивнул я. Посмотрел в окно.

На Крым уже окончательно легла ночь, генератор тоже выключили, чтобы он своим тарахтением не мешал. Вот мы и сидели под светом звезд, Луны, и небольшой лампы на пальчиковых батарейках, которую я нашел в ящике стола.

Вдвоем сидели, и мне почему-то было хорошо. Безумный день подходил к концу. Бойня с морфами, Бренна. А Саша после всего этого — как глоток чистого свежего воздуха.

Я зевнул, и она тут же встала:

— Я пойду, наверное, ты же устал, встал ни свет, ни заря, — сказала девушка. — Давай кружку, помою завтра и занесу. Вы же опять поедете?

— Да, — кивнул я. — Снова грузить и возить. Зато еды надолго хватит.

— Это хорошо, — проговорила она. — После месяца в больнице… Я знаю, что такое настоящий голод. И рада, что вы делаете все, чтобы мы его избежали.

Глава 8

Вечером я чувствовал себя совсем разбитым. Но мы наконец-то закончили. Полностью забили сарай, который использовали под склад, самым разным барахлом, вывезли обе аптеки. Еды нам хватит теперь на год, наверное, если не больше — супермаркет-то действительно большим оказался.

Солнце пошло к закату, и я принял решение, что пора поговорить с Фредом. После трех дней на цепи он должен быть готов. Допрашивать пошли вдвоем с Громом — можно было, конечно, и Шона взять, как третьего командира, но разговор будет идти на русском, а он не понимает на нем вообще ни слова. Так что действовать будем вдвоем.

А разговор предстоял жесткий. Я не думаю, что бывший главарь бандитов сломался. Надлом произошел, конечно, чуть раньше, еще когда он понял, что его власти пиздец, и ничего хорошего его не ждет. Но теперь нам предстояло добить его. Возможно, что и пытками.

Опыт в таких вещах у меня был. Только вот после всего этого бандита добивать придется. Мне вовсе не хотелось тащить его к Саше, чтобы та лечила. Потому что я не знаю, как она отнесется к тому, что я могу проделать с человеком. А мне ее мнение было важно. Не знаю, почему, но важно.

Фреда мы держали в одном из сараев. Так было даже лучше, потому что его криков не услышат остальные, особенно Саша с Наташей. А они будут.

Я вытащил из кармана ключ, вставил его в замок, повернул и потянул на себя дверь. Запахло немытым человеческим телом, и скоро Фонарь в руке Грома осветил бандита. Он сидел на цепи, прикрепленной к крюку, вбитому в стену, голый, в одних трусах. Его засаленные волосы сбились в клочья, под глазами были мешки, да и исхудал он. Хотя это скорее от нервов, чем от отсутствия кормежки, голодом мы его не морили.

Когда луч фонаря ударил в него, Фред рефлекторно поднял руку, прикрываясь, прищурился. Посмотрел на меня и Грома, после чего хмыкнул и сиплым голосом проговорил:

— Вспомнили наконец-то?

— Если бы мы про тебя забыли, падаль, ты бы тут от жажды сдох, — кивнул гвардеец на полупустую полторашку, которая лежала на полу. Естественно, там была не минералка, просто вода из скважины, которую мы набрали в пустую бутылку.

— Да, от жажды сдохнуть было бы хреново, — выдохнул Фред. — Но ты-то Край, знал, что я бухал последние несколько дней. Неужели не мог старому другу пивка принести?

Я промолчал. Да уж, главарь бандитов оказался сильнее, чем я предполагал. Не сломался даже за три дня на цепи и в почти полной темноте. Бодр духом, еще и издевается.

Я подумал, было, сразу ему врезать или попозже, но Гром решил за меня. Он сделал несколько шагов вперед и ткнул мужику ботинком в солнечное сплетение. Послышался свист, с которым воздух покинул его легкие, и несколько секунд Фред лежал, хватая ртом воздух и пытаясь вдохнуть. Гвардеец же направил фонарь