Девичник в космосе - Виктория Серебрянская

быстро вышел из каюты. А я растерянно застыла на месте, сжимая в руке медицинский пистолет. Но долго рефлексировать мне не дали. Я едва не уронила инструмент, когда спустя несколько секунд после ухода Шрама услышала незнакомый почтительный голос на всеобщем:

— Мэм, Шрам распорядился как можно быстрее провести осмотр заболевших. Возможно, нам придется срочно уходить в гиперпространство…

Я дернулась от неожиданности и растерянно уставилась на двух топчущихся на пороге громил. Оба явно имели игумарские корни. Но один, при всех присущих этой зеленокожей расе морфологических признаках, щеголял густым фиолетовым оттенком кожи, больше похожий цветом на земной баклажан, чем на фарнов. А второй, имея характерный зеленый оттенок кожи, лысую черепушку и присущие игумарам уши, обладал слишком правильными и красивыми чертами лица, в которых явно проглядывало что-то от арлинтов.

Грустно улыбнувшись с трудом помещавшимся в дверном проеме громилам, я выдохнула:

— Сейчас идем. Я только инъекцию себе сделаю, и пойдем. Думаю, осмотр много времени не займет.

Я не стала прятаться для того, чтобы ввести себе витамины. Повернулась к громилам спиной, стянула с плеча комбинезон, приставила к нему пистолет и спустила курок. За спиной кто-то с шумом втянул через нос воздух. Неужели боится уколов? Какая прелесть!

Иронично покосившись через плечо на помощничков, я привела в порядок одежду и уже собиралась скомандовать на выход, когда в голову пришла одна вполне дельная мысль.

По образованию я была биологом и немножечко химиком. Но никак не медиком. Специфических знаний, присущих этой профессии, у меня не было точно. Но из-за случая со Шрамом за прошедшие дни я прочла немало узкоспециализированной литературы. И кое-что в голове все-таки осталось. И сейчас меня внезапно осенило: я не заразилась от Шрама только потому, что у меня в крови оказались антитела к той гадости, которой модификантов накачали на Аверсуме. Но ведь остальная команда такой защиты не имела. Следовательно, любой контакт с уже заболевшими для здоровых членов команды мог оказаться фатальным.

Под пытливыми взглядами двух громил, я прикусила губу, раздумывая, как их защитить и не поздно ли беспокоиться о защите вообще. В конце концов, пришла к выводу, что защищаться не поздно никогда.

— Парни, — прищурилась на пиратов, — на корабле есть маски или что-то в подобном роде для защиты дыхания?

«Фиолетовый» чуть ошарашенно уставился на меня. Понятно, умственное развитие ближе всего к игумарам. То есть, «фиолетовый» — это просто грубая рабочая сила. Зато его зеленокожий товарищ мгновенно сообразил, о чем речь:

— Вы думаете, — его голос дрогнул, — что мы тоже можем заразиться?

— Не исключено, — я пожала плечами, не видя смысла обманывать. — Я не заразилась только потому, что работала раньше в подобной лаборатории и при трудоустройстве мне поставили все необходимые прививки. А вот вас желательно защитить. Пока не поздно.

Масок на корабле как таковых не было. Но нашлись дыхательные фильтры, которые применялись при работе с вредной химией, пылью и прочими неполезными веществами. Глаза защитили прозрачными очками-щитками. А на руки заставила парней натянуть перчатки. Может быть, я перестраховывалась. Но лучше так, чем своими руками способствовать распространению заразы на корабле.

Собиралась я, как мне показалось, дольше, чем шел сам осмотр. Спустя пятнадцать минут от его начала мы уже обошли все жилые помещения, и я обессиленно привалилась к стене у двери последней жилой каюты. Ее обитатель был мертв уже давно. Тело успело остыть, а в помещении, даже несмотря на систему вентиляции, витал едва уловимый сладковатый запах смерти.

Всего мы обнаружили три трупа из семерых, которые сопровождали Шрама. Причем один из троих умер по глупости: видимо, во время приступа неудачно упал с кровати и свернул себе шею. И еще трое заразились уже на корабле. Мои помощники, увидев это, прониклись таким уважением ко мне, что едва ли не заглядывали мне в рот. Оно и понятно. Своим, казалось, не особо логичным распоряжением натянуть средства защиты я спасла им жизни. Или отсрочила неизбежное, как гаденько нашептывал мне мой внутренний голос.

Потратив минуту на то, чтобы взять под контроль свои чувства, я сумрачно уставилась на своих помощников, помощь которых мне так и не потребовалась:

— Ребята, я к Шраму. Он должен знать, что происходит у него на корабле. А вы… Вам бы пройти санобработку, перед тем как снимать средства защиты…

Тот, которого я про себя окрестила баклажанчиком, неловко переступил с ноги на ногу. От него совета ждать явно не приходилось. Зато его товарищ с ходу предложил:

— Камера для очистки грузов подойдет? Там есть режим санобработки при наличии кислорода для живых организмов…

Я облегченно улыбнулась:

— Если ею можно воспользоваться прямо сейчас, на ходу, то это идеальное решение нашей проблемы!

На том мы и расстались. Мои помощники потопали производить санобработку, а я пошла искать Шрама. Впрочем, искать, это было слишком громко сказано. Я была абсолютно уверена, что единственное место, где сейчас может находиться капитан корабля, это рубка управления. Или иначе капитанский мостик. Там Шрам и нашелся.

Он сидел почти в позе роденовского Мыслителя в кресле по центру рубки. Отличие было одно: знаменитая статуя опиралась локтем на собственное колено. А Шрам опирался на подлокотник кресла. Лицо же его при этом выражало крайнюю степень задумчивости и озабоченности. Видимо, у нас назревали нешуточные проблемы. А я сейчас явно добавлю еще.

У Шрама не дрогнул в лице ни единый мускул, когда он меня заметил. И вместе с тем мне как-то сразу стало ясно, что Шрам понял все.

— Сколько? — сухо поинтересовался, глядя сиреневыми глазами мне прямо в душу.

Я невольно смутилась от этого пронзительного взгляда и опустила глаза. Так было легче не то что рассказывать плохие новости, даже дышать.

— Трое уже. Из тех, кто участвовал в вылазке. И еще двоих, боюсь, я уже не спасу. Слишком поздно. К тому же нужно принимать меры, чтобы не заразились остальные. Потому что из тех, кто оставался на корабле, трое уже подцепили заразу от товарищей…

Я говорила, а сама с ужасом понимала, что вот прямо сейчас воплощается в жизнь мой самый жуткий кошмар. Когда-то, когда на первом курсе Академии нас до колик напугали на лекции последствиями халатности при работе в лаборатории и влиянием этих последствий на мирное население, я больше всего на свете боялась эпидемии инфекционного заболевания. И вот сейчас, похоже, этот момент настал.

Когда я закончила свое невеселый рассказ, Шрам потерянно потер кожу над левой бровью:

— Мда-а-а-а… Дела-а-а-а… И Тейт, сволочь, похоже, хорошо был обо всем осведомлен. Потому что то,