Фантастика 2025-198 - Игорь Семенов

— Локки, — вдруг просочился в мои уши едва слышный шёпот Древнего. Он говорил, не меняя позы, даже щупальца на подбородке не подрагивали. — Локки, я видел вариант этого будущего. Он был крайне маловероятным, но всё же случился. Мы погибнем. Прощай. И прости. Я не покажу тебе настоящий мир.

Да какого хрена⁈ Вот так глупо сдохнуть в зассанном корабле, провонявшем рыбой и тухлыми потрохами? Нет, сука, не этого я хотел. О такой смерти не будут складывать песни барды и скальды. Никто в Асгарде не станет с восторгом рассказывать, как ушёл из жизни Локки, потомок Локи!

Меня охватила такая ярость, что даже боль отступила на второй план.

В глазах аж помутнело, а гнев заставил меня негромко процедить, чтобы не услышало насекомое, медленно поднимающее руку, объятую магией:

— Древний, ты можешь освободить меня от ритуала? Я могу выйти из него?

— Да, — прошептал тот. — Но это ничего не даст. Я вижу, что эта линия будущего заканчивается тьмой. Значит, ты проиграешь.

— Но я хоть попытаюсь, — прошипел я и следом ощутил, как боль от высасываемой из меня маны исчезла.

Я покачнулся от слабости, но тут же взял себя в руки, понимая, что у меня есть всего несколько мгновений, прежде чем насекомое поймёт, что я уже не часть ритуала. Но не с голыми же руками бросаться на тварь…

Оружие! У меня не было оружия!

На поясе Марены притягательно поблёскивал эфес меча, а в карманах подрагивающей Мии прятались револьверы. Но я не успею схватить ничего из этого, а магической энергии у меня не осталось. Её вычерпали до дна. Я даже не мог создать самый слабый «взрыв энергии».

Кажется, всё сущее ополчилось против меня. Я впервые в жизни ощутил себя младенцем, оказавшимся с голыми руками против бородатого чемпиона мира по всем единоборствам. Но хрен я сдамся! Ещё поборемся. Правда, борьба началась не по плану…

Грёбаное насекомое как-то сообразило, что Древний отсёк меня от ритуала, после чего оно щёлкнуло челюстями и резво прыгнуло на меня. У него с головы аж слетел капюшон, открыв вид на истекающие слизью паучьи хелицеры, равнодушные фасеточные глаза мухи, носовую щель и зелёный хитин жука.

— А-а-а! — пронзительно завопила Мия, вторя хрусту, раздавшемуся, когда тварь влепила кулаком мне в грудь. В меня будто на полном скаку влетел восьминогий конь Слейпнир.

Сразу же треснули кости, во рту появился металлический вкус крови, а сам я от удара прокатился по палубе и впечатался в борт.

— Твою мать… — просипел я, сплёвывая тягучую алую слюну.

Но уже через один удар сердца мне пришлось сгруппироваться, закрывая наиболее важные органы, поскольку тварь с холодной методичностью принялась избивать меня ногами, не давая встать.

— Локки! Нет! — заорал Апофис и переступил передними лапами, чтобы броситься мне на помощь.

— Не двигайся! — процедил Древний. — Иначе разрушишь ритуал.

— Но как же… как же… — судорожно прохрипел тот.

— Клянусь всеми богами, он убьёт его! — завыл Сварог, скрежеща зубами от бессилия. Оно жгло почище ярости и гнева.

— Спасибо за веру в меня… — просипел я между ударами насекомого. — Ещё чуть-чуть, и я убью его. Всё… кха… идёт по плану.

— Вероятно, это был юмор, — проскрежетало насекомое. — А теперь оцени мой вариант юмора. Ты умрёшь не как бог или человек, а как пища паука.

Он исполнил особо коварный удар ногой, разбив блок из моих рук, а затем резко подался ко мне, распахнув пасть с шевелящимися жвалами и костяными пластинами вместо зубов.

На моё окровавленное лицо капнула зелёная слизь, а кожу обжёг вылетевший из пасти монстра смрад тысячи личинок, разложившихся под жарким солнцем.

И моя душа вспыхнула такой отчаянной яростью и гневом, что аж прострелило в висках. Неужто меня сожрёт какая-то тварь? Да хрен я позволю! Поимею весь этот мир, всех богов судьбы и всё это грёбаное будущее, предсказывающее мне поражение!

Я стиснул зубы и вытянул из себя крохотную капельку маны. Такую, что рядом с ней и зрачок горгульи показался бы огромным. Но всё-таки её хватило, чтобы схватить «телекинезом» один из артефактов-поглотителей и швырнуть его себе в руку.

Всё это произошло настолько быстро, что насекомое ещё не успело вцепиться в моё лицо, но хелицеры почти коснулись щеки. Миг — и они вопьются в мою плоть, раздирая её.

— Подавишься, мразь! — свирепо плюнул я кровью в морду урода и за мгновение до укуса всунул между его зубными костяными пластинами камень-артефакт.

Тварь непроизвольно сжала челюсти, а затем раздался хлопок, сопроводивший выплеск энергии, ринувшейся из повреждённого артефакта.

У насекомого оторвало половину башки. На лицо мне плеснула гадская жижа из слизи, плоти и кусков хитина.

Монстр лихорадочно вскочил на ноги и заверещал так страшно, что едва не вскрыл мне барабанные перепонки. А следом он метнулся к дверному проему, но врезался в стену, упал и начал судорожно изгибаться, подыхая. Его ноги дрыгались как сумасшедшие, а слизь из башки заливала покрытые рыбьей чешуёй доски палубы.

— А как тебе такой юмор? Хрен меня кто-то сожрёт, — процедил я, едва не теряя сознание от слабости.

— Локки, ты убил эту мразь… — не веря своим глазам, просипела Мия, прерывисто дыша из-за ритуала.

— Молодец, брат! — прорычал Апофис, восторженно сверкая змеиными зенками.

И на его морде возникло лёгкое разочарование из-за того, что Тахрир и Марена не видели мой бой. Ритуал полностью завладел ими, буквально вырвав из реальности. Обе подрагивали, запрокинув головы. Глаза зажмурены, а лица — квинтэссенция физических страданий.

— Не могу поверить, что у тебя получилось, — пробормотал Сварог, и его дрожащие от боли губы разошлись в безмолвном «э-э-э».

К несчастью, боль заинтересовалась и мной. Сломанные кости и отбитые бока дали о себе знать, как только ушёл адреналин. Сразу же захотелось скрутиться в позу эмбриона, тихонько поскуливая. Но я удержался от этого постыдного желания и даже попытался встать, опираясь на руку. Но у меня ничего не вышло. Рука предательски подломилась, и я снова растянулся на спине, да ещё и затылком ударился. И возможно, этот удар раскрыл мне глаза на правду…

— Древний, мразь, ты всё знал, потому и не выбрал меня в качестве проводника магической энергии! — судорожно прохрипел я, почувствовав укол злости. Он использовал меня как фигурку на поле для игры. — И ты специально сказал, что я проиграю, дабы вдохнуть в меня гнев и ярость.

— На мне нет вины. Я именно так и должен был поступить в этой линии будущего, — прошелестел тот и опустил голову, убрав ладони с плеч Марены и Тахрир.

Обе