Весы правосудия - Виталий Держапольский

Проха летел по трассе на своем "Лексусе", наплевав на дурацкие правила дорожного движения. Поэтому, когда за очередным поворотом он обнаружил инспектора с радаром в руке, повелительно взмахнувшего полосатым жезлом, то ни капельки этому не удивился. Он послушно припарковался рядом с жигуленком, с перемаргивающимися проблесковыми маячками и опустил тонированное стекло. Дождался, пока к нему подойдет инспектор в зеленой жилетке и, улыбнувшись, спросил:

— В чем дело, командир?

— Инспектор Петрушин, — козырнул подошедший милиционер, — предъявите ваши документы!

— Держи. — Проха достал из-под солнцезащитного козырька водительское удостоверение и отдал липовому ГАИшнику.

— Нарушаем, господин Воронин? — строго вопросил Петрушин. — Почти в два раза превысили разрешенную на этом участке дороги скорость…

— Очень спешу, командир! — не пытаясь оспаривать утверждение инспектора, «добродушно» произнес Прохор. — Давай решим этот вопрос по-быстрому.

— Решим, обязательно решим! — лениво произнес Слава. — Прохор Михалыч, пройдите, пожалуйста, в наш автомобиль.

— Да легко! — Прохор выпрыгнул из "Лексуса" и залез на заднее сидение патрульного "Жигуля".

Сидоренко, развалившийся на водительском кресле, взял у Петрушина документы Прохора.

— Куда спешим, господин Воронин? — спросил он, обернувшись назад.

Я сидел на заднем сиденье рядом с Прохором, натянув на лицо фуражку.

— Слушай, командир, — нагло произнес Воронин, — тебе какая разница? Озвучь сумму — и разбежимся!

— Дача взятки должностному лицу? — Это уже Сидоренко отсебятину понес, с Прохой такие фокусы не проходят — слишком уж крутая у него крыша.

— Как хочешь, — пожал плечами Проха, — только зря у меня время отнимешь и сам не заработаешь. Не будь козлом — бери, пока предлагаю!

Ладно, пора заканчивать этот балаган.

— Слишком ты напряжен, господин Воронин! — хрипло произнес я, убирая с лица фуражку. — Проще надо быть, и люди к тебе потянуться.

На секунду Прохор лишился дара речи, пожирая меня глазами.

— С… Серега? Живой? — наконец прорвало моего кореша. — Ну, ты и засранец! — Он обнял меня, крепко хлопая ладонями по спине. — Я ведь до последнего верить не хотел, что ты того, кони двинул. Ведь я видел, как ты из кусков слепился, а тут всего-то несколько дырок… И куку? Постой, — вдруг опомнился он, — а кто же тогда в морге? Я зуб готов был поставить, что это ты…

— У нас, женщин, свои секреты! — весело оскалился я.

— Так это тебя расстреляли или ты себе уже и двойника завел? И уже его в расход…

— Меня, Проха, меня. Никогда у меня двойника не было, ты же знаешь!

— Так это… Того, в морге, все за тебя приняли… Он, как две капли… об асфальт…

— Об этом после, старина. Как там? Ну, вообще?

— Обычно, как и в прошлый раз, — сообщил Прохор. — В первые дни после покушения акции некоторых наших предприятий просели, но ситуация потихоньку выправляется…

— Да я не о том! Как там мои?

— Да, плохо! — честно ответил Воронин. — Они надеялись до последнего. Тебя же всегда проносило, — он криво усмехнулся. — Но когда им показали твое тело… А! — Прохор «убито» взмахнул рукой. — Чё ты, сам не понимаешь, каково им сейчас?

— Ладно, не будем! — согласился я. — Держи. — Я протянул ему блокнот. — Это бизнес-план на ближайшие полгода-год. Думаю, за это время я все разрулю…

— А как я это Патласу и Шиханову покажу? Что ты с того света надиктовал? Федор Кузьмич копать начнет. Ты знаешь дядьку, он если во что-то вцепится… Как бультик — хрен челюсти разожмешь.

— Скажи, нашел у себя… Ну, там… Придумай что-нибудь, типа я при жизни писал.

— Ладно, покумекаю! А тебя что за новая команда? Я их раньше никогда не встречал.

— Потом, Проха. Все потом. Да, паразитов, что меня расстреляли, можете не искать — бесполезное занятие.

— Разобрался уже? — обрадовано воскликнул Прохор.

— Типа того! Ладно, дружище, тебе пора. Еще встретимся… Ну и о нашей встрече ни одной живой душе! — предупредил я его напоследок.

— Могила! — подмигнул мне Воронин. — Слушай, а ты где обитаешь сейчас?

— Есть у меня берлога, о которой никто не знает… Тебе тоже лучше не знать. Я сам тебя найду, — повторил я.

На том мы и расстались.

* * *

Первый тревожный звоночек прозвенел в моей голове на следующий день. Я с утра тупо пялился в ящик, решив не тратить время на бесцельный поиск перстня. Все равно ничего не получалось. Мое колечко словно исчезло, растворилось. Я его совсем перестал чувствовать. Я не знал в чем тут фокус. И никто не мог просветить меня на этот счет, даже Ашур Соломонович. Я сидел на кухне, лениво шелушил вяленую корюшку и планомерно наливался пивом. Впервые за двадцать лет я никуда не спешил, меня никто не донимал звонками, не требовал автограф, не просил сфотографироваться. Меня никто не искал. И в этом была своеобразная прелесть… Вот если бы еще мои родные не переживали по поводу моей скоропостижной смерти…