Меня зовут Адам. Первая книга - Ленар Гиниятович Хатбуллин

Начинаю приближаться к цели, а не отдаляться в пространные рассуждения, которые никак не могут помощь, а наоборот, усугубить ситуацию, сделав её невозможной для прохождения, как заложено. Проговариваю мысль:

– Поиск истины заведомо несет в себе множество понятий и определений, которые предстоит обозначить и понять, какой скрывается смысл за ними, ибо нет такого пути, который не несет реальную подоплеку, и вообще, полное знание задолго до того, как начнешь описывать и прорисовать путь. Невозможно браться за то, что уже изучено, конечно, если речь идёт не об усовершенствовании или поиске ошибок, которые закрались в уже пройденные мыслительные итоги. Потому дорогу к знанию всегда несет неопределенность и непознаваемость, ибо нельзя уразуметь до того, как найдешь знание, а будешь идти в его светлую сторону. Всегда исходить из того, что новое познание интереснее, чем то, где уже есть ученые или прочие люди. Не предлагается, конечно, изобретать велосипед, но дух новаторства должен быть. Исследование даже своей души, которая казалось, должна быть узнана вдоль и поперёк, но нет, и в ней отыщется то, что до этого, не знал. Какие тропы разгадаешь, не ясно, тогда, когда дойдешь до конца.

Рассуждаю вновь, раскручивая новую мысль, осознавая, что ещё долго до двери:

– Знание о себе является таким непредсказуемым ввиду того, что меняемся даже в момент сидения на одном месте. Мозг постоянно пребывает в движении, и не может не зацепиться за новую мысль или поиск смысла в уже узнанном, но не до конца проработанном мире. Ибо тогда путь считается пройденным, когда ни намека не осталось о том, что что-то не понятно. Когда задаются вопросы, а они по своей сути, бесконечны, тогда и обитает познание. Человек постоянно растет, открывая новые горизонты, а не сидит, видя прежние углы, вскоре будут напоминать клетку, от которой не так просто избавиться. Если обставить её мебелью, сделать приятной на первый взгляд, конечно, облагородить, но тюрьма обездвиженности мысли таковой быть не перестанет, если обрастет удобством. Потому вверх, познавая и расширяя себя, что не может застыть при усталости или не желание продолжать искать. Вся жизнь – поиск нового знания, которого не было раньше.

Дверь обрела реальность и протяженность в пространстве. Открываю её решительностью. Начинаю искать истину, нащупывая точными словами – стрелами:

– И не может быть такого, чтобы человек ни к чему не стремился, и просто лежал без дела, не помышляя о движении нейронов, рисующих дивный мир, сокрытый внутри мозга. Может, он не до конца понимает свои интересы, которые могут послужить интересным стартом и знанием того, куда обратиться или начать поиск, если масштаб ограничивается пресной жизнью, никуда не направленной, а рукотворная тюрьма, которая убивает волю и тягу к новым знаниям. Либо убежать, ломая решетки, либо они по безвольности уничтожат, превращая в раба комфорта, который так не хочется терять. Это привязанность к месту или состояние мозга, который уже не в состоянии что-то сочинять и как-то сиять новыми идеями, завлекающими в новый увлекательный путь, длиною в жизнь. Потому следует обратиться в себя, что завлекает и радует знанием. Что хотелось бы узнать и познать.

Дверь немного движется. Радуюсь и малому успеху. Убыстряю шаг своей мысли:

– А как избавиться от тюрьмы комфорта? Очень просто, надо выйти из его зоны досягаемости, и начать думать самостоятельно, не используя костыли словарей, которые убивает смысл и память, а начать думать собственным мозгом, иначе, зачем он вообще? Быть, это сама по себе, абсурдная причина. Собирать пыль? Но для этого есть полки, на которых могли быть книги, которые являются ступенями в познании души. Она ждёт обращенных следов, которые начнут судорожно искать и понимать намного больше, чем есть в описываемых явлениях или случайностях, что на первый взгляд не имеют четкого закона, по которому совпали. Также не рок виноват, а это гармоничный закон мироздания, в котором всё тесно связано.

Истина приближается ко мне. Буквально заглядывает в глаза, и щупает то, что находится внутри, ожидая случая, который покажет, сколько ещё осталось ждать до окончания поиска. Но отметаю преждевременные радости, начиная думать мысль, которая ускорит нашу встречу в реальной жизни:

– События, накладываясь друг на друга, дают разность понятий, которые отражают суть явлений, отражаемые ими. Вполне возможно, что событие упадет на другое, которое предшествует, и они начнут падать, задевая последующие, подтверждая эффект домино, виденный зримо на практике. Что будет в этом случае? Всё упадет вниз или останется на прежнем месте? Если предположить наибольшую зависимость, то, как поведут себя в опыте, который наблюдаем? Возможно, последует обрушение всей конструкции, ибо они могут сталкиваться друг с другом, рождая цепную реакцию, и, к примеру, взрыв энергии породит звезду, или разрушение вселенной. Всё зависит от того, какой путь преследует мозг, рисующий данный сценарий, который возможен в глазах смотрящего на явления, движимые в умственном понимании. И у мозга есть глаза, но они называются внутренним зрением. Надо только научиться смотреть на волну из событий.

Глава № 6. Внутрь мозга. Вторая часть

Иду к цели. Продолжаю вить свою мысль, в которой продолжаю прошлое течение:

– А внутреннее зрение исходит из желания всё обрисовать таким образом, что совпадало с идеальной картиной мира, поэтому зримые нити сюжета разумны и постигаемы. И сценарий движется из понимания того, куда повернет перст лицедея, и знание, которое он заложит в происходящую реальность, зависящую от смотрящего на него. А, если несколько сценаристов, то не будет ли такого, что одно событие подчиняемо двум указаниям, и как оно не путается, пытаясь нащупать компромисс и знание, которое находится посередине сути, устроившей обоих. Может статься, будет и не согласие между собой, но всегда есть знание о том, что ничего не будет двигаться без согласованного движения, которое не может разорваться на части, и жить отдельной жизнью, как две части цельного события. И не может ли мир распасться напополам?

Вижу движение двери. Не останавливаю разбег ускоряющихся измышлений:

– И что будет, если половинка мира рухнет в пропасть, а другая половина останется висеть на орбите, не желая падать, но, тем не менее, вмещая оставшихся людей, которые смогли выжить после такой серьезной и масштабной по своему размаху катастрофы, что невозможно представить, а обрисовать мысленно. Потому отлично, что умозрительно постигается этот случай, который мог дать результат, который не понятно, как исправлять.