Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

– Спасибо, спасибо большое, – обрадованно воскликнула девушка.

Диана наклонила голову и скрылась за дверью главного входа. Хм. Она определенно несла успокоительный чай тому студенту, как и обещала.

Кот пулей взлетел на дерево. Свет в окне снова загорелся, и Кузя увидел, как молодой колдун поднялся с кровати, открыл дверь, и в комнату зашла Диана. Но ничего интересного дальше не произошло. Дива проследила за тем, чтобы парень выпил весь чай, и, пожелав спокойной ночи, удалилась.

Кузя, вздохнув, спустился с дерева. Нет, нельзя было сказать, что мерз он совершенно напрасно, но ничего важного разузнать не удалось. Однако в любом случае нужно всё рассказать Гермесу Аркадьевичу, и пусть уж он решает, насколько информация важна и полезна. Кузя уже собрался припустить к хозяину, когда услышал в голове голос Владимира:

– Стой.

А спустя секунду див, бесцеремонно подхватив кота под мышку, направился к гостинице.

– Эй! Я умею ходить, – возмутился Кузя. Однако Владимир не обратил на его слова никакого внимания. Перешагнув порог, он опустил Кузю на пол, и тот бросился к своей одежде, которая предусмотрительно висела на вешалке.

– Сделай хозяину чай, – велел Владимир, – и иди в гостиную. Его сиятельство ждет нас для серьезного разговора.

Кузя не двинулся с места:

– Ты чего распоряжаешься, когда мы находимся в гостиничном номере?

– Потому что сейчас мы будем делать рабочий доклад, – пояснил Владимир. – Или ты хочешь, чтобы чай приготовил я?

– С чего это – ты? – еще больше возмутился Кузя.

– Всё в порядке? – раздался из гостиной голос Гермеса Аркадьевича.

Дивы переглянулись.

– Да, – ответил Владимир, а Кузя рванул на кухню за чаем.

Гермес Аркадьевич внимательно выслушал доклад. Когда Кузя рассказал про студента и Диану, хозяин с Владимиром переглянулись.

– Матвей Светлов, – сказал Владимир. – И он сильно напуган.

– Да, – согласился хозяин, – это довольно странно. Все мы в детстве побаивались наставницу Диану, но не настолько же. К тому же она уже давно не сечет учеников.

– А секла? – удивился Кузя. – Вот прямо… била?

– Да, – совершенно серьезно подтвердил Гермес Аркадьевич, – самым натуральным образом. Розгами, а самых провинившихся, например, укравших книгу в библиотеке, бывало, даже плетью. Сам я этого не застал, но рассказов было множество. Еще наши родители учились при этих порядках, а некоторые преподаватели и в наше время сильно сокрушались из-за их отмены.

– Ничего себе… неужели дивам разрешали наказывать колдунов? Пусть даже и маленьких? – Кузя не выдержал и рассмеялся, настолько представившаяся картина показалась ему забавной.

– В этом нет ничего смешного, – одернул его Владимир, – это была распространенная практика во всех учебных заведениях. И не только в учебных – канцеляристов в Тайной Канцелярии, не имевших классных чинов, в наказание держали под арестом на хлебе и воде, сажали в колодки на цепь, били розгами, палками и плетьми.

– Ну ничего себе… это тоже делали дивы?

– Иногда. Если хозяину не хотелось марать руки. Мелких чиновников наказывали наравне с дивами, – пояснил Владимир.

– Дивы, Кузя, секли колдунов в Академии не просто так. Как ты понимаешь, профессора этим не занимались, в том числе и чтобы не нажить себе в будущем могущественных врагов. Прислужники Академии не могли поднять руку на дворянина. А вот див-наставник, в задачи которого входит следить за соблюдением правил, – самый подходящий вариант. Это и воспринималось как простая реализация закона. К тому же бить нужно было очень расчетливо и аккуратно: колдуна нельзя ранить до крови. Только ректор Светлов отменил телесные наказания, оставив дисциплинарные взыскания.

Кузя снова прыснул:

– Так, выходит, Диана еще успела хорошенько всыпать этому напыщенному дедушке – проректору Меньшову, да?

Он внезапно спохватился и вздохнул:

– А ректора Светлова жалко. Хороший был человек.

– Да. Мы обязаны поймать убийцу. Кстати, этот юноша Матвей – внук ректора. И он есть в списке учеников, занимавшихся уборкой арены. Так что рассказывай дальше. Скорее всего, то, что ты видел, – очень важно.

Кузя поведал всё остальное.

– Что же, молодец, – кивнул хозяин. – Ты хорошо поработал. Теперь нам нужно обсудить еще несколько очень важных вещей.

* * *

Аверин тоже второй раз послушал рассказ Владимира. Параллельно он обдумывал информацию, полученную от Кузи. Студентка-чародейка, скорее всего, ни при чем, и в корпус колдунов ее привели любовные приключения. Хотя полностью исключать ее из уравнения нельзя, ведь девочки обычно не бегают в мужской корпус. Наоборот, несмотря на строжайший запрет, это мальчишки тайно пробираются к юным чародейкам. Чего греха таить, Аверин и сам, высчитав время между дежурными обходами, навещал ночами в чародейском корпусе Лизу, пока она не бросила его, предпочтя Андрея Рождественского. Но времена меняются, почему бы и девушке не наведаться вечером к любимому, тем более что за общежитиями колдунов следили менее тщательно. Оно и понятно – в случае конфуза с девицей у руководства могли возникнуть серьезные проблемы с ее родителями.

А вот поведение Матвея выглядело весьма подозрительно. Что искал юноша? Почему так боялся? И кого? Неужели наставницу? Расспросить его следует как можно быстрее. Стоит ли ждать до утра?

– Ничего себе! – раздался восторженный возглас Кузи. Новые подробности дела его впечатлили. – Это как же? Неужели ректор Светлов сам ходил в хранилище? Этот твой дедушка Меньшов, видать, не врет. Хоть и довольно противный тип.

– Противный? – Аверин приподнял брови. – Чем же он тебе не понравился?

У Кузи отличное чутье на людей, и грех было этим не пользоваться.

– Ну… он ведет себя так, будто это он здесь следователь. А мы ему только мешаем. А он, вообще-то, подозреваемый. Ну и шутка эта… – Кузя фыркнул и наморщил нос, а потом обратился к Владимиру: – Если бы колдун, которого я собрался арестовать, начал поднимать руки, словно призывает оружие, я бы, наверное, не выдержал!

– Он сделал это, чтобы проверить, насколько хорошо я помню его и могу предсказать его действия. Алексей Витальевич потом объяснил, что в этом деле очень важно доверие.

– Владимир… – вздохнул Аверин. – Не слишком ли ты веришь всему, что он говорит? Я понимаю, вас многое связывает. Но можно ли ему доверять?

– Вы имеете в виду его невиновность в убийстве ректора Светлова?

– Да.

Владимир задумался, и его взгляд остановился. Перебирает память. Интересно, насколько дивом сейчас управляют эмоции? Способен ли Владимир принимать решения под их воздействием? Ведь его привязанность к Меньшову, судя по воспоминаниям отца, была весьма сильной. Сам Аверин до сегодняшнего дня даже представить не мог, что тот самый хозяин Владимира до сих пор жив, да еще и окажется знакомым со времен Академии профессором Меньшовым. Аверин старательно изучал дело Владимира, но пока добрался только до четвертого тома. Несколько томов и вовсе хранились под грифом «секретно», и Аверин подозревал, что там-то и обнаружится история работы дива в разведке и контрразведке. Что же, доступ к секретным томам дива у главы Управления имелся, их тоже нужно будет тщательно изучить.

– Да, – наконец склонил голову Владимир, – я уверен в том, что Алексей Витальевич не убивал господина Светлова.

– Ты можешь объяснить, на чем основана твоя уверенность? На старом опыте и доверии?

– Нет. Господин Меньшов – профессионал, и способен легко обмануть и меня, и вас. Если вы считаете, что за моей уверенностью стоят эмоции, то это не так. Я отлично знаю Алексея Витальевича, я несколько лет служил ему и действительно был к нему привязан. Он умен и хитер. Во время нашей совместной работы он неоднократно организовывал и руководил операциями, связанными с похищениями и убийствами, в том числе замаскированными под несчастные случаи. Он никогда бы не допустил настолько грубых ошибок. Если бы это он организовал убийство, ни у кого не возникло бы даже малейших сомнений, что произошел несчастный случай. И у него никогда бы не пострадали случайные свидетели.

– Ага, – важно согласился Кузя. – Владимир прав, этот преступник – дебил какой-то. Камень у него мимо упал. С тетушкой Инессой прокол вышел. А еще – проректор же мог запросто все эти штуки – талисман, ключ, обратно в сейф положить, никто бы и не заметил. И дива посреди парка