Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

можно было сказать только одно: какой бы ни был изначальный план преступника, реализовать его не удалось. Использовать похищенный артефакт убийца не сумел – Инесса среагировала раньше, успела объяснить ситуацию Сергею, и тот привязал ее. Но где они сейчас? Почему ни колдун, ни дива не вышли на связь?

– Давайте я вас провожу в ваши покои, – предложил Меньшов. – А потом, с вашего разрешения, отправлюсь спать. У меня завтра две лекции. Что бы ни случилось, ничто не должно мешать работе Академии.

Они вышли на аллею, идущую через парк к огням пансионата, и тут дорогу им перегородила темная тень.

– Ваше сиятельство, это же вы? Граф Аверин? – Студент шагнул в свет фонаря. Голос его дрожал, глаза были опухшими от слез.

– Да, это я. Вы что-то хотите мне рассказать? – Аверин остановился.

Студент шмыгнул носом.

– Нет… то есть да, – сипло произнес он, – вы что-то узнали? Это же не несчастный случай? Я точно знаю, что нет! – неожиданно выкрикнул он. – Кто это сделал?! Вы нашли его?

Меньшов шагнул вперед.

– Матвей, прошу вас, идите к себе. Завтра вам дадут выходной, сможете съездить домой.

– Я не хочу домой! Дайте мне хоть этот год доучиться! – внезапно злобно прошипел парень, сжав кулаки. – Я хочу… помочь! Ваше сиятельство, я должен вам кое-что сказать.

– Вы – Матвей?.. – уточнил Аверин.

– Светлов. Матвей Светлов. Я хочу вам рассказать кое-что… Но наедине, – студент многозначительно покосился на проректора.

Интересно. Светлов… родственник погибшего ректора? Внук? Или даже правнук…

– Конечно. Пойдемте. И я вас выслушаю.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, – раздался за спиной мелодичный голос. И студент словно бы стал меньше ростом и втянул голову в плечи. Диана. Аверин понимал мальчишку – он сам невольно поежился. И обернулся.

– …Господин Светлов зайдет к вам завтра утром, перед занятиями. Сейчас одиннадцать часов пятнадцать минут. Вы же наверняка помните правило: после одиннадцати никому нельзя покидать комнаты. Все студенты должны быть в кроватках, ведь завтра рано вставать.

– Погоди, Диана, – Меньшов поднял руку, – дисциплина, – это, конечно, важно, но есть вещи и поважнее. Матвей, насколько срочно то, что вы хотите рассказать? Вы ведь уже говорили с московским следователем.

Парень снова шмыгнул носом и задумался на мгновение.

– Не очень, – сказал он, – это подождет до утра. Но мне очень нужно поговорить именно с Гермесом Аркадьевичем.

– Вот и отлично, его сиятельство вас обязательно выслушает, – снова защебетала Диана. – Господин Светлов, я вас провожу в вашу комнату. И вам не помешает чашечка успокоительного отвара, уверена, мы найдем что-нибудь подходящее.

– Угу, – Матвей опустил плечи и послушно побрел за наставницей.

Аверин нахмурился, глядя им вслед.

– Это выглядит несколько странно… – проговорил он и повернулся к Меньшову. И увидел, что Владимир тоже пристально смотрит на старого колдуна.

Меньшов покачал головой:

– Полагаю, это выглядит так, будто я хочу заткнуть Матвею рот. Но он уже давал показания московскому Управлению. Рассказал, что после происшествия якобы видел человека, выбегающего с арены из служебного выхода.

– Якобы? – переспросил Владимир.

– Да, – подтвердил Меньшов. – Полицейские дивы не обнаружили никаких посторонних следов. Служебный выход был наглухо заблокирован, как и все остальные. Никто не мог покинуть арену через него.

– Парень определенно очень расстроен гибелью ректора Светлова. Я видел фамилию Светлов в списке дежурных. Он родственник?

– Да, внук, единственный притом. Но, боюсь, не смерть дедушки его так расстроила.

– А что же?

Меньшов вздохнул:

– Они не очень ладили. Видите ли, отец Матвея… полностью разорился при весьма неблаговидных обстоятельствах. И Иван Григорьевич отрекся от него. Но Матвею помогал, в том числе оплачивал его обучение в Академии. Но не стал платить полностью за всё обучение, а вносил оплату каждый год, исходя из успехов парня. И вообще его, мягко скажем, не баловал.

– Хм… он не ушел после дежурства? – Аверин двинулся вперед, к огням и теплу – стоять на аллее было зябко.

– Остался на скамейке подождать Ивана Григорьевича, как он выразился, «для разговора». Думаю, хотел просить денег. – Меньшов последовал за ним.

Аверин обернулся:

– Но ведь это мотив. Они не ладили, семья разорена. Единственная надежда – это наследство деда.

– Увы. Никакого наследства. Всё свое имущество Иван Григорьевич завещал Академии. И совершенно этого не скрывал. Так что, если Матвей в конце года не сдаст экзамены на государственную стипендию – учиться он больше не сможет. Но, надеюсь, парень справится. Иван Григорьевич многого требовал от него. Наш ректор считал, что хороший колдун может и должен сам добиться места в жизни.

Аверин усмехнулся:

– Значит, в лучшем случае Матвея Светлова ждет жизнь «казенного колдуна» – обязательная служба в армии или в полиции? А в худшем – изгнание из Академии? Да, понимаю, парню есть от чего заплакать.

Меньшов пожал плечами:

– Я поступил и учился за государственный счет, даже жил на кампусе круглый год, и тоже был обязан служить государству до самой отставки. И, как видите, ничего страшного со мной не произошло, и я не прозябаю в нищете под забором.

Глава 7

Лапы мерзли. Кузя даже несколько раз перевоплощался в крылатую форму, чтобы хоть немного согреться, но из галки приходилось очень быстро снова возвращаться в кота: в месте, где водилось столько колдунов, перемещение под личиной совсем не подходило для тайной слежки. Хорошо, что время было позднее, и почти все колдуны – и маленькие, и большие, уже сидели по домам. Кузя иногда заглядывал в светящиеся окна, но ничего интересного не обнаружил – люди занимались своими обычными делами: кто-то пил чай с приятелями в общих гостиных, кто-то, лежа в постели в своей комнате, читал книжку. Кузя обратил внимание, что ни в одной из комнат одинаково длинных корпусов кампуса не было телевизора. Интересно почему? Вряд ли колдуны не могут себе этого позволить. Может, телевизоров нет специально, чтобы студенты не отвлекались от занятий?

Впрочем, и сам его хозяин смотрел телевизор редко, в основном новости. Кино или телепередачи колдун не включал почти никогда и также не ходил в кинотеатры. Он предпочитал обычный театр. Кузя разок побывал с ним на одном из представлений и больше не рвался – ничего скучнее, чем тетеньки в белых юбках, похожих на перья, странно и грузно подпрыгивающие и перебирающие ногами под громкую пронзительную музыку, он не видел. А вот кино Кузя любил. Особенно детективы и приключения – и на такие сеансы ходил часто вместе с сыновьями Виктора Геннадьевича.

Интересно, есть ли в кампусе кинотеатр?

Сама Академия и размерами, и планировкой улиц, и расположением зданий напоминала небольшой городок. В центре возле главного корпуса даже имелась довольно просторная площадь с высоким обелиском, украшенным огромным блестящим вензелем. Когда Кузя пролетал рядом, он почувствовал, что вензель сделан из серебра. Ну или очень сильно посеребрен. Огромный знак сиял даже в свете почти полной луны, очевидно, что его начищают чуть ли не каждый день. Неужели заставляют дивов?

Недалеко от площади начинался просторный парк, а чуть в стороне виднелась железнодорожная станция с яркими фонарями, резными крышами и вычурными коваными скамейками. На перрон вели мраморные ступени. Судя по всему, это была центральная станция академического городка. Железная дорога, как успел заметить Кузя, проходила через всю территорию Академии и насчитывала еще три станции, но гораздо более скромных. Похоже, поезд служил здесь основным средством передвижения: ни машин, ни автобусов, кроме прибывшего в связи с делом транспорта полиции и Управления, Кузя не увидел. Да и автодорог было не так и много, причем одна вела к приземистому зданию с широкими воротами. По запаху Кузя понял, что это гараж. Наверняка в нем стоят машины профессоров Академии и другого персонала.

Зато к большой своей радости Кузя обнаружил огромную, весьма впечатляющую столовую. А буфет, в котором ему уже довелось поужинать, оказался совершенно отдельным зданием, где обслуживали только взрослых колдунов и чародеев, так как на полках Кузя заметил алкоголь. Пробегая по парку, Кузя подумал, что всё в Академии призвано создавать хорошую атмосферу для учебы: большинство скамеек в парке, например, были оборудованы столиками, сделанными с легким наклоном.