Ведьмы.Ру 2 - Екатерина Насута

— Говорил.

— И реабилитацию проходит. А наркоманам обычно реабилитация не нравится. Ломка, она…

— Тараканова, — захотелось хрястнуть её ложкой по лбу. Но ложка была пластиковой, да и Тараканова обидится. Ещё превратит в кого. Не то, чтобы Данила сильно боялся, но козлом друга спасать сложновато. — Я это осознаю, но он бы не позвонил просто так. И вообще… тут не так всё… Стас, он же не такой. Чем больше я думаю, тем меньше оно мне всё нравится. Почему он изменился? Когда? Ну не складывается всё, понимаешь⁈

Мороженое показалось приторно сладким. А молочные коктейли — это вообще для детей или вот демонов. Судя по тому, что Василий уже третий втягивал, на сей раз ванильный, демонам молочные коктейли заходили даже лучше, чем детям. Интересно, это только одному или всем? Если поставки наладить? Скажем, в обмен на огнеягоду…

Или вот демоническое мороженое. А то и вообще кофейню бахнуть в демоническом стиле. Найдутся ведь любители остренького.

Так, не то.

Стас.

— У него голос был так, потерянный совершенно. А потом кто-то орал. Стас, может, и придурок временами, но это не значит, что на него можно орать. Ему там плохо. Очень.

Мороженое Тараканова ела аккуратно. А слушала — внимательно.

— Я ведь даже не уверен, что он то дерьмо употреблял. Мне дал, это точно, но сам… он, когда я полыхнул, держал. А был бы под дозой, как бы держал? Значит, не был. И если бы не Стас, всё было бы хуже…

— Ты чувствуешь себя обязанным.

— И это тоже. Но обязанность — ерунда. Главное, другое.

— Что?

— Он мой друг.

— И?

— Тараканова, у тебя что, друзей не было?

— Не было, — тихо ответила она. — У меня никого не было.

— Как так?

— Ты маму видел?

— Мягко говоря, — Данила пошевелил пальцами. Как-то неудобно получилось с тапочками, хотя он не специально.

— В детстве она меня большей частью не замечала. Меня поручали няне. Няням. Они постоянно менялись…

— Рядом с тёмной ведьмой обычному человеку плохо, — дядя Женя тоже мороженое ел, пусть и сел будто бы в стороночке, делая вид, что ему все эти разговоры не особо интересны. — Небось, силы тянула.

— Это как?

— Обыкновенно. Люди могут силой делиться. Особенно если из равновесия вывести. А это сестрица всегда умела. Там замечание, тут укол, там ещё чего…

— Точно. Прислуга в доме не задерживалась. А я… когда меня отдали в сад, то у меня появилась подруга. Ненадолго. Помню, мама это узнала и запретила мне с ней общаться.

— А ты?

— А я не послушала. И тогда она заболела. Мама же сказала, что это я виновата… — Тараканова вздохнула. — Глупость, само собой, но я поверила. Да и… что-то изменилось. Когда она поправилась, то не захотела со мной играть. И остальные. Я как будто отпугивала людей, понимаешь?

— Скорее всего заклятье на тебя наложили. Отворотное.

— Зачем?

— Не знаю, — дядя Женя задумался. — Смысла в этом нет, если так-то… само по себе. Подумать надо.

— К школе я уже не стремилась ни с кем общаться. Да и к одиночеству привыкла.

— И поэтому ты на меня так остро реагировала?

— Я на тебя остро реагировала, потому что ты вёл себя, как последний идиот! Извини… то есть, Стас твой друг и ты вытащишь его, потому что…

— Потому что ему там плохо. Я вытащу. Разберусь. И если ему нужна будет помощь, то помогу. Просто… я ж говорил, что слухи про эту «Синюю птицу» ходят самые отвратные. А Стас, может, чего и потреблял, но не так, чтоб совсем мозги раскисли. И пролечиться можно в другом месте. Слушай, а ты ж ведьма! — идея, которая пришла в голову, была весьма логична. И даже удивительно, что пришла она только сейчас. — Улька, а давай ты его заклянёшь… в смысле, заклятье повесишь? Слушай, это ж вообще тема. Тут и польза общественная, и поднять нехило можно, если силой от дури кодировать…

— Не спеши, молодёжь. Тут не так всё просто, — дядя Женя облизал ложечку и погрозил Ляле, не сводящей взгляда с демона, пальцем. Причём взгляд был хищным весьма. Таким, характерным, намекающим, что у женщины есть планы. — Если человек потребляет и хочет остановиться, но собственных силёнок для того у него мало, то это один вопрос. А если он потребляет потому, что ему нравится, то другой. Есть и третий, и четвертый. Так что… если совет нужен…

— Нужен, — поспешил сказать Данила.

— Тогда советую не спешить. И начать всё с рекогносцировки. Скажем, разобраться, как там всё устроено. План местности. Размещение пациентов. Какая охрана. Люди, техника. Пути подъезда. Пути отступления.

— А потом? — Ульяна была настроена скептически.

А Даниле стало её жаль.

Нет, не нынешнюю, которая сидела и глядела, как стекает с ложечки нитка кофейного сиропа, а ту, что оказалась вдруг в одиночестве. Он ведь тоже. Когда у отца вдруг дела выправились. Нет, этого момента Данила не помнил, но помнил, как они переехали. А его приятели — нет.

И как мама повела в новый сад.

А потом вовсе решила, что сад не нужен и оставила дома. С нянькой. И он, Данила, сидел дома и играл. С собой. И с няней тоже, но это совсем не то. И на улицу его выводили. Но на улице тоже всё было другим, незнакомым.

Потом школа.

И вихрастый белобрысый парень с разбитым носом и шишкой на лбу:

— Привет, — сказал он, плюхнувшись на свободное место. — Я Стасик. Пошли потом петарду взорвём?

— А у тебя есть?

Мысли отказаться не возникло. Наоборот всё стало вдруг не таким тоскливым.

— Пока нет. Но я знаю, где батя хранит. И ключ во, — Стасик показал ключ. — Пойдёшь?

— А то…

Петарды они выкрали.

И взорвали на заднем дворе Стасикова дома. Прибежала, конечно, охрана. И няньки, до того чинно пившие чай и даже довольные знакомством и тем, что это знакомство избавляет их от необходимости развлекать детей, громко выясняли, кто это всё придумал.

Без Стаса Данила свихнулся б в том душном мирке, куда его засунули. Нет, вроде и жаловаться грех, а вспомнишь… как-то оно… душно.

— Потом?