Кайа.История про одолженную жизнь(том 1-6) - Александр Алексеевич Иванов

Отец Кайи просто кивнул и наш разговор закончился.

Началась служба, длившаяся около часа. Натуральная пытка. Душно, всю службу приходится стоять. И скучно, но последнее я легко могу пережить.

По окончанию этого действа, я устал так, будто разгружал жд вагоны.

После литургии Дед позвал меня на выход. Снаружи были отец Кайи, отец Ольги и сама Ольга, недовольно зыркавшая по сторонам. Мы с дедом подошли к ним.

— Оля, — сказал дед, — ты хотела что-то сказать.

Та подошла ко мне и опустив глаза, произнесла:

— Я наговорила тебе гадостей и побила тебя, прости меня, я очень сожалею о том, что случилось.

Это, само собой, были просто слова, которые необходимо было сказать, никакого сожаления она не испытывала, наоборот, ее антипатия ко мне, как не сложно догадаться, из-за сломанного носа только возросла. Ее отец и мать также смотрели на меня весьма недобрым взглядом.

Я, безо всякого выражения на лице, ответил:

— И ты меня прости. Мне очень жаль, что ты пострадала.

— Ну вот, — сказал дед, — это происшествие забыто, но устройте что-то подобное еще раз и… Семья должна быть крепкой и единой, не смотря ни на что. Это понятно?

— Да, — ответили мы с Ольгой хором.

— Кайа, тебя ждет батюшка, — напомнил мне отец.

До этого раза, мне в церкви доводилось бывать ровно два раза. Когда меня крестили и когда отпевали бабушку. Ни разу в своей жизни я не исповедовался, так что, это будет новый опыт для меня. Я понятия не имею, что должен буду говорить, не могу же я сказать батюшке, что извините, мол, у меня для вас плохие новости. Был я, стало быть, в загробном мире, но ни Господа, ни Рая не видел. Такие дела.

— Проходи, дитя, не тушуйся, — вернул меня из моих мыслей батюшка.

— Да, простите батюшка, задумалась.

— Не знаешь, что сказать? — с улыбкой сказал он.

— Да, вы правы, никогда не приходилось бывать на исповеди, — сказал я с виноватой улыбкой.

— Это не так, ты уже приходила.

— Может быть, — почесал я затылок, — видите ли в чем дело, батюшка, у меня некоторые проблемы с памятью, врачи называют это амнезией, так что, я не помню людей, с кем ранее была знакома.

Сказал это и развел руками.

— Я слышал о несчастье, что приключилось с тобой. Но ты не должна впадать в отчаяние из-за своей болезни. Это испытание, которое ты должна преодолеть, а Господь и я, по мере сил, поможем тебе в этом.

— Батюшка, а то, что я скажу — это останется между нами?

— Само собой, — ответил он, — тайна исповеди известна только двоим и Господу, конечно, если ты не собираешься кого-нибудь убить. В этом случае, я буду вынужден не дать тебе совершить грех.

— Нет батюшка, — ответил я, — убивать я никого не собираюсь. Дело все в том, что я не совсем по своей воле пришла исповедоваться. Мне не ловко это говорить, но… я не верю в Господа…

Батюшка улыбнулся.

— Дитя, если бы в храм Божий приходили только истово верующие, — сказал он, — боюсь, что посетителей у нас было бы очень немного.

— Вера, — продолжил он далее, — это не слова: «верю» или «не верю», а то, к чему человек должен придти сам. Через испытания, что посланы нам на этой земле. Это может занять много времени, возможно даже целую жизнь.

— Наверное вы правы, — ответил я, — есть еще кое-что… Как я уже говорила своему отцу, исповедоваться без раскаяния — это, с моей точки зрения, неправильно. А я не раскаиваюсь, потому что не совершала того ужасного поступка, ибо Кайа — до… того события и после — можно сказать разные люди, как бы странно это не прозвучало. Той «меня» больше нет, раз нет «той» моей памяти.

— Взрослые слова и разумное суждение. Ты права, исповедоваться стоит лишь тогда, когда ты осознаешь свой грех и искренне в нем раскаешься. Что же до того, кто ты есть — то со временем и с Божьей помощью, ты сможешь себя найти. Это будет непростой путь, но ты его пройдешь, я уверен.

Мы поговорили еще немного, батюшка сказал много ободрительных слов и отпустил меня восвояси. Впечатление произвел он на меня сугубо положительное, после разговора с ним, на душе стало явно легче.

Вернувшись к себе, позавтракал тем, что принесли с кухни, после чего принял душ и хотел было засесть за ноут.

И тут позвонил мой телефон, видеофон — по местному.

Звонила мачеха.

— Кайа, ты готова к поездке? — спросила она.

— А разве меня не наказали, за то, что случилось вчера?

— Нет, ты же не зачинщица драки. Собирайся скорее, через двадцать минут мы выезжаем.

— Хорошо, — ответил ей.

Перед самым отъездом меня нашла запыхавшаяся Настя, которая вручила мне конверт, со словами:

— Марья Александровна передала для Вас.

— Спасибо.

В конверте лежала карта, несколько иного дизайна, чем те, которыми я привык пользоваться, но понять ее назначение не составляло большого труда. Также, из конверта я вытряхнул записку, от бабули, с указанием суммы, и наказом потратить эту, с ее слов невеликую сумму, с умом. Честно говоря, не уверен, что сумма такая уж невеликая, особенно, если учесть, что живут эти люди не просто «на широкую ногу», но! С учетом того, что здешних цен я не знаю, будем считать, что так оно и есть.

Снова микроавтобус. Похоже, что это самый популярный вид автомобильного транспорта. Не тот, на котором возили меня, другой, запредельно роскошный. Если сравнивать с теми машинами, что производились в мире моей прошлой жизни, то единственным его конкурентом, по-моему, может быть только Rolls-Royce.

Ну да, само собой, у этих людей будет только лучшее, из того, что можно купить за деньги.

Ехали втроем, не считая машины сопровождения, с охраной. Я, мачеха Кайи и ее старшая дочь, Наталья, девица 17 лет отроду, которая всю дорогу делала изо всех сил вид, будто никакой Кайи в авто нет.

С мачехой я тоже был не шибко разговорчив. На ее нечастые вопросы, отвечал: «да-да, нет-нет».

Так что, болтали только мать и дочь. А я размышлял, зачем эти двое взяли меня на свой шоппинг.

То, что я тут не из приязни мачехи ко мне — это точно. Не смотря на то, что в лицо мне она улыбается, но мимика ее, выдает глубокую, если и не ненависть, то отвращение —