Шайтан Иван 5 - Эдуард Тен

содержать кучу чиновников. Абдулах-амин силой заставит вас платить. И что? Вы восстанете и опять начнёте борьбу за независимость и свободу. В конце все равно проиграете, вас слишком мало.

Хамид молчал ошеломлённый тем, что сказал Хайбула. Точно так же молчал Хайбула, просто уничтоженный простыми и понятными доводами Шайтан Ивана. Много позже Хайбула пытался найти хоть что-то, чтобы возразить ему, но так не нашёл слов. Вот и сейчас Хамид мучительно пытался найти доводы, чтобы возразить Хайбуле, но не находил их. Ошеломлённый и потерянный Хамид сидел с остановившимся взглядом, не в силах осмыслить услышанное. Хайбула понимая состояние Хамида, не мешал ему.

— И что теперь нам делать? — Голос Хамида был как у ребёнка потерявшегося в горах.

— Не знаю Хамид. Я так же, как и ты, потерял смысл своей войны и не знаю, что делать. Мы с тобой, как вожди, которым верят люди, не можем просто так посылать их на смерть ради чужих выгод. Поэтому я сижу и думаю, как жить дальше. Я понимаю цель Абдулах-амина, но я не понимаю, что я должен делать находясь рядом с ним.

— Значит ты не поедешь на встречу с Абдулах-амином. — Сделал свой вывод Хамид.

— Нет, пока я не решу, как жить дальше, я не буду встречаться с ним. Он скажет, что я предатель. Я не предатель Хамид. Я с уважением отношусь к тебе и поэтому откровенно говорю с тобой, ничего не скрывая.

— Я услышал тебя, Хайбула. Мне нужно ехать.

Они говорили несколько часов. Хамид отказался разделить трапезу с Хайбулой и хмурый уехал с двумя воинами, которые сопровождали его.

— Что ты сказал Хамиду, что он отказался разделить хлеб с нами. — спросил озабоченный Гасан.

— Правду, брат. Она ему не понравилась. Поехали, мы и так потеряли много времени.

* * *

Дауд войдя в комнату сказал.

— Пора, Иван, нас ждут.

Мы выехали из селения. Не доезжая версту до вершины перевала, свернули на мало заметную тропу. Помимо Дауда со мной были Паша, Аслан, Савва и Эркен. Дауд прекрасно знал аварский и должен быть переводчиком. Тропа действительно была непростая, но вполне проходимая. Только несколько раз приходилось осторожничать и вести Черныша в поводе. К вечеру мы спустились и через час подъезжали к селению Арди, у начала дороги на перевал. Нас встретили и провели в дом старейшины селения. Мы с Даудом вошли в большую комнату в которой сидело больше десятка старейшин. Никто не встал. Нам указали наши места. После того как мы расселись, все продолжали настороженно изучать меня. Не все старейшины были старцами убелёнными сединой. Были мужчины сорока, пятидесяти лет. Старейшина, лет шестидесяти, наконец прервал молчание.

— Приветствую тебя, Иван, у нас, в селении Арди. Я, Куат, старейшина Арди, а это старейшины и уважаемые люди из Гаштани и Сериз-кали. Мы вольные военные тухумы, Дасенруховцы. Ты хотел поговорить с нами, мы слушаем тебя.

Дауд делал синхронный перевод.

— Ас-саляму алейкум ва- рахмату-лляхи- ва- баракятух (Мир вам и милость божья и Его благословение), — так звучат полное приветствие. Поклонился приложив правую руку к сердцу. Как и рассчитывал, многих это удивило.

— Благодарю вас уважаемые, что откликнулись на мою просьбу. Я хотел узнать у вас, уважаемые, как мы будем жить дальше? Вы восстанавливаете дорогу на перевал. Жители черкесских селений и я, не знаем, что ожидать от вас. Дружбу и хорошие соседские отношения или опять набеги, грабежи во имя Аллаха, субхана-ллах (пречист Аллах). Не смотрите на меня с таким удивлением. Вы знаете Дауда, сына уважаемого Адэла. Он подтвердит мои слова. Они только начали хорошо жить, зимой голод не посещает их селения. Если вы восстановите дорогу по ней вновь придут отряды Абдулах-амина и Хайбулы. Они станут призывать вас присоединиться к ним и прикрываясь знаменем ислама убивать русских и своих собратьев, мусульман. Объявив их предателями, потому что они хотят жить в мире, растить хлеб, радоваться, что их дети не плачут от голода.

— Замолчи, Шайтан, твои слова, как яд разъедают души правоверных и вводят их в заблуждение. — со злостью выкрикнул один из присутствующих.

— Это Закир, из селения Гаштан — шепнул мне Дауд.

— Зато твои слова, уважаемый Закир, зовут правоверных в рай, где полногрудые гурии встречают с улыбками, истинных воинов ислама. — Усмехнулся я. — Что-то ты не торопишься туда.

Дауд переводивший меня невольно улыбнулся.

— Не торопись, уважаемый Закир сказать слова о которых ты пожалеешь. Гнев плохой советчик. Я пришёл сюда не для того, чтобы ссориться. Я хочу договориться о мирном сосуществовании. Даже плохой мир, лучше хорошей войны. Почему бы вам не приезжать к нам на базар, заниматься торговлей. Дороги у нас безопасные и вам всегда рады, если вы пришли с миром. Скажи мне уважаемый Закир, где в коране написано или в каких хадисах сказано, что грабить, убивать соседа или кого другого, это благо. Даже если он не мусульманин, мирно живёт рядом с тобой, а ты приходишь и убиваешь его, насилуешь жену и продаёшь детей в рабство. И всё это делается с именем Аллаха. Ты считаешь себя героем и защитником веры. Всё это ложь. Ты начинаешь возмущаться и слать проклятья после того, когда к тебе приходят и творят тоже с тобой, и твоей семьей. Зло порождает зло, ненависть разжигает ещё большую ненависть.

Я буду искренне рад, если мы найдём общий язык и установим мир. Но если вы выберете войну, вы её получите. Такую войну, после которой вы будете умываться кровью и проклинать тот день, когда решили поднять против меня оружие.

В воздухе повисла гнетущая тишина, когда Дауд закончил перевод. Пока я говорил, моё лицо превратилось в бесстрастную, ледяную маску. Даже я сам почувствовал, как голос мой стал холодным, монотонным, будто доносящимся из глубин преисподней. Я не кричал, не сжимал в ярости рукоять кинжала, напротив, мой голос звучал тихо, словно предсмертный шёпот. Дауд с опаской посмотрел на меня. Видимо, сейчас во мне все видели не человека, а настоящего шайтана.

— Это не угроза, уважаемые. Это предупреждение.

— А тебе не страшно, Шайтан Иван, что ты можешь не выйти живым из этой комнаты? — спокойно произнёс горбоносый горец с чёрной, ухоженной бородой и шрамом на скуле. Взгляд его был твёрд, но без злобы.

— Это Малик, брат Куата, — шепнул Дауд.

— Нет, Малик, нестрашно. И я объясню почему. Во-первых,