Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Котёл… усилил формулу? Добавил своё влияние, свою структуру? Или же… это была реакция моей силы, пропитанной костной сущностью? – Он осторожно переложил пилюлю в нефритовую коробочку, наложил печати и убрал в пространственное хранилище. – До неё я доберусь позже. Сейчас я должен научиться контролировать последствия…”

Но глубоко в душе Андрей понял, что это было только начало. Пределы привычной алхимии, ограниченной рамками рецептов, структур и границ – больше не имели власти над ним.

После завершения этого своеобразного алхимического подвига, когда последняя печать легла на нефритовую коробочку с пилюлей седьмого ранга, а сама коробочка исчезла в глубинах его браслета – хранилища, Андрей впервые за долгое время позволил себе по-настоящему расслабиться. Напряжение последних дней – а скорее даже недель – сейчас вгрызалось в каждую мышцу, в каждый сустав, в самую глубину духа.

Он едва поднялся из позы лотоса, будто всё его тело налилось тяжёлым камнем. Ноги подкашивались, движения были вялыми, но… на губах у него блуждала удовлетворённая тень улыбки.

– Теперь… можно просто поспать… И поесть. Лучше много. И лучше мясного… – Тихо проскрипел он своим голосом, который из-за пересохшего горла сейчас и сам просто не мог узнать.

Именно поэтому Андрей, первым делом, прошёлся к небольшому ручью, текущему у подножия склона. Там он умылся ледяной водой, смыл с себя пот, остатки духа огня и напряжения, что слоем осели на коже. А также и напился от души. После чего парень вернулся к лагерю, выложил пару подготовленных зелий восстановления, выпил их залпом, закинул в рот горсть сушёных ягод и отварил на остатках сохранившейся костной похлёбки немного сухарей, сварил рис с остатками засушенного мяса.

Плотно поев, он растянулся на матрасе, подложив под голову сложенный вчетверо плащ, накрывшись другим. А сверху, поверх обычной маскирующей печати, он установил временный кокон тишины, чтобы ни одно живое существо, ни дух, ни зверь, не потревожили его покой. Так он проспал почти сутки, дыша медленно и глубоко, позволяя телу само себя исцелять.

Проснувшись после такой тихой ночи, Андрей ощущал, как в нём всё ещё пульсирует сила и жар. Он слегка размял плечи, потянулся, сделал короткую тренировочную разминку – лишь чтобы разогнать кровь и напомнить мышцам, что они живы. Но голод был уже другим – не просто телесным, а хищным, звериным, требующим настоящей добычи.

Именно поэтому он решил всё же выйти на охоту. Солнце только поднималось, и его первые лучи лишь коснулись снежных шапок гор, и из долины потянуло туманной прохладой. А он уже отправился по старой звериной тропе, что вела между скал, туда, где когда-то заметил разрытые корни и тропинки, испачканные землёй и мхом – это были следы кабана. И он не ошибся. Спустя час тихого преследования, Андрей заметил движение между зарослями. Тяжёлый, мохнатый силуэт копался у корней старой, окружённой толстым слоем опавшей хвои, сосны. Это был полноценный вепрь. Массивный самец. Тёмно-серый. С бугристой гривой и устрашающими клыками. Его плечи возвышались почти на полтора метра над землёй. Кабан копал землю, срывая мох и шевеля гнилушки, не подозревая об охотнике, что уже пришёл за его жизнью.

Оглядевшись по сторонам, Андрей аккуратно опустился на одно колено, медленно создавая плетение эфирного лезвия – тонкое, неосязаемое, но смертельно острое лезвие, созданное из силы и намерения. Он ждал, прикинул расстояние, учёл ветер, направление движения зверя и порыв в своей груди.

Вздох – и… Резкий выпад. Эфирный клинок прорезал воздух и разорвал пространство, вонзившись прямо в шею зверя, словно меч, рухнувший с небес. Кабан вскинулся, дико взревел, и, окатив поляну кровавыми брызгами, рухнул на бок, пытаясь встать. Но уже не смог.

Андрей же немного выждал, потом подошёл к нему поближе. Медленно. Сдерживая дрожь. Не от страха. А от вновь пробуждённой инстинктивной природы воина и охотника. Потом он внимательно осмотрел добычу. Этот кабан был для него просто идеальным трофеем. Мясо, жир, шкура – всё было ценно.

Он аккуратно вспорол брюхо кабана, стараясь не повредить внутренности. Сердце – вырезал целиком. Почистил. Печень – забрал в мешочек, пригодится для эликсиров. Шкуру снял пластом, мохнатый ворот обработал солью, которая у него ещё имелась в замасе. Мясо – разложил по порциям, часть сразу отправил в браслет-хранилище, часть – на копчение. А требуху, как всегда, закопал подальше от лагеря, накрыв дёрном и замаскировав камнями и мхом.

Вернувшись в долину, он развёл костёр и пожарил свежее мясо кабана на ветках тиса, которые придавали аромату терпкость. Добавил трав, немного соли из специального мешочка. Уже вечером он ел свежатину прямо с огня, сидя у костра, погружённый в тишину и уравновешенность. Всё вокруг дышало покоем, силой и старой жизнью гор.

“Это уже не бегство. Не укрытие. Это… моя территория.” – Горы молчали. Но он знал, что они его внимательно слушают… И… Ждут…

……….

С раннего утра, едва туман рассеялся по склонам и ручейкам долины, Андрей встал – не медленно и лениво, как после отдыха, а с точной, выверенной решимостью. Сегодня он намеревался начать формировать то, что считал своей личной линией обороны. Паутину пространственных точек перемещения, способную превратить эту долину – а в будущем, возможно, и весь горный массив – в ловушку для любого противника.

Он не спешил. Первым делом он устроился на небольшом выступе, где обустроил наблюдательную точку. Отсюда просматривались почти все подходы к долине. Узкий проход, скрытый расщелиной, склон со стороны леса, мелкий перевал между двумя утёсами и сама открытая поляна у ручья.

Андрей уже давно, хотя и мысленно, начал выстраивать схему, словно ткал паутину из тончайших нитей света. Пространственные контрольные узлы должны были быть замаскированы – так, чтобы даже духовное зрение не выдало их с первого взгляда. Стабильны – привязаны к устойчивым природным якорям, крупным камням, корням деревьев, скоплениям минералов в земле. Резонансны – чтобы вся сеть могла срабатывать как единый организм, передавая импульсы между узлами в доли секунды.

Свою работу он начал с центра. Главной точки возврата, расположенной рядом с пещерой, где он уже укрепил место силы. Именно сюда все узлы должны были вести пути отступления или манёвра. Используя переплетения печатей движения и фиксации, он высек первую гравировку прямо в камне, усилив её крошечным кусочком звёздного металла. После чего двинулся по спиральной схеме – расширяя круг, уходя всё дальше и дальше от центра.

На каждой точке он очерчивал печатный круг, вплетая в него четыре основных руны. Якорь… Поворот… Рывок… И Отвод… Задействовал каплю собственной крови, привязывая узел к