Новые приключения князя Андрея в России 1806 - Августин Ангелов

чтобы это исправить, иначе Наполеон может вторгнуться и в Россию. Нам необходимо совершенно новое оружие. К счастью, отец поддержал меня. И мы с ним сразу начали строить оружейный завод в нашем имении в Лысых Горах. Но, соседи нажаловались в столицу, потому и отправил меня отец улаживать дела.

Пьер внимательно смотрел на Андрея. Лицо толстяка отражало смесь удивления и сочувствия. Он не знал, как реагировать на слова друга, полные горечи и решимости. Взгляд Андрея был сосредоточен, но в нем проскальзывала какая-то тень, которой раньше не замечалось.

— К тому же, не следует забывать, что война — это не только оружие. Это еще и люди, которые составляют армию. И если в тылу их семьи страдают и остаются без средств к существованию, то и дух воинства находится под угрозой. И потому необходимо позаботиться, чтобы крестьяне, хотя бы семьи солдат, избавились от крепостной зависимости и имели достаток, — продолжал Андрей.

— Я вижу, что ты озабочен всем этим всерьез. Я и сам много рассуждаю о том, как бы облегчить крестьянам жизнь. Но, мне кажется, что не стоит сейчас погружаться в подобные мысли. И я думаю, что этим вечером, когда мы с тобой вновь получили наконец-то возможность общаться друг с другом, для нас обоих будет лучше, на самом деле, немного отвлечься. Вместе с тобой я не боюсь, что Анатоль завлечет меня в какую-нибудь новую авантюру. Ты спасешь меня от соблазнов, ведь так? — проговорил Пьер, улыбаясь.

Андрей вздохнул, и его плечи слегка опустились. Он понимал, что Пьер прав, что нужно отвлечься от мрачных мыслей, но в его душе снова царапались кошки. Последняя новость о прибытии Федора забрала у него спокойствие. И он чувствовал, что должен все-таки увидеться с поручиком. Ведь, каким бы разгильдяем по жизни поручик не был, именно Федор прикрывал его отход, рискуя собственной жизнью ради спасения командира.

Пьер, почувствовав, что разговор принимает невеселый оборот, и его друг приуныл, попытался сменить тему:

— Я все-таки полагаю, что сейчас тебе точно следует поехать на вечеринку, чтобы развеяться от всех этих забот и повеселиться! Это будет замечательное событие! Мы сможем отпраздновать возвращение Федора и твои новые начинания!

Князь Андрей кивнул, понимая, что не сможет избежать этой встречи.

— Хорошо, — сказал он наконец, — давай поедем вместе, но я не обещаю, что смогу полностью отдаться веселью.

Пьер улыбнулся и тут же приказал слугам готовить карету, не понимая всей глубины внутренней борьбы друга с самим собой. А в этот момент Андрей, погруженный в свои мысли, уже представлял, как он окажется среди знакомых лиц, как снова встретит Федора, и как станет оправдываться за участие в моравском заговоре, ведь поручик, любивший прихвастнуть, особенно, когда выпьет, наверняка, уже все разболтал.

Вскоре карета, грохоча колесами по брусчатке и раскачиваясь в такт движению лошадей, везла их к месту празднования. Вечер и обычная петербургская морось скрыли город за вечерней темнотой, разбавляемой лишь тусклым светом масляных фонарей, стоящих на главных улицах. И Андрей даже не мог толком разглядеть фасады зданий. Да еще и капли дождя стекали по стеклу окошка каретной дверцы, делая видимость еще хуже. Молодой князь смотрел в окно, и его лицо было напряжено, а мысли о Федоре и о том, что он скажет, не оставляли его в покое.

Когда они прибыли, музыка в одном из залов огромного роскошного дома, принадлежащего родителям жены Пьера, уже звучала, а смех и разговоры гостей наполняли воздух. Андрей, выходя из кареты, почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не знал, чего ожидать, — радости от встречи или стыда и позора. Внутри его встретили люди, хорошо знакомые попаданцу по воспоминаниям прежнего князя. И все они с радостью приветствовали его. Но, он не мог избавиться от чувства, что все взгляды их были направлены на него с осуждением.

— Князь Андрей! Наш храбрейший ротмистр! — неожиданно раздался голос Федора, и поручик, с улыбкой на лице, подошел к нему, сразу обняв. — Как я рад тебя видеть! Ты не представляешь, как же я скучал!

От него пахло крепким алкоголем. И Андрей почувствовал, как его сердце сжалось. Он не знал, как ответить на эту искреннюю радость, ведь в его душе клокотали сомнения.

— Федор, — начал он, — я…

— Не нужно сейчас ничего говорить, — перебил его поручик, по-прежнему улыбаясь, — мы все сделали, что смогли. Главное, что ты здесь, и мы можем вместе отпраздновать это событие!

Андрей смотрел на него, и в его душе нарастала неуверенность. Он понимал, что совсем не знает, рассказал ли уже Федор о мятеже в Моравии, или нет. И это неведение только усложняло внутренние терзания попаданца. Но, в этот момент, когда поручик сам подошел и обнял его, Андрей почувствовал, как часть тяжести, лежащей на душе, немного ослабла. И он подумал, что, может быть, в этом мирке петербургского бомонда, полном лицемерия и обмана, все же есть место для дружбы и искренности, даже если они порой обременены тайнами?

Вечеринка продолжалась, и, несмотря на его внутренние переживания, Андрей начал отпускать свои тревоги, позволяя музыке и смеху затянуть его в этот вихрь беспечной столичной жизни, хотя бы на один вечер. И он, улыбаясь, поздоровался и с Анатолем, и с его старшим братом Ипполитом, а их сестре красотке Элен, жене Пьера, даже поцеловал ручку. Но, в глубине души он по-прежнему сознавал, что в обществе этих людей легко не будет. Привыкшие плести интриги, какую-нибудь пакость они обязательно сделают или ему самому, или его другу Пьеру.

Глава 12

Вскоре дворецкий объявил, что «кушать подано», и гостей начали приглашать занимать места за длинным столом, накрытым в соседнем зале. Каждому предназначался свой стул. А стол блистал под огромными люстрами, составленными из множества свечей, отражающихся в хрустале. На белоснежной скатерти стояла дорогая посуда и изысканные угощения. В середину стола поставили двухметровую белугу, запеченную целиком. А уж всех остальных угощений и напитков имелось великое разнообразие. Поесть дворяне любили и в еде толк знали. Лакеи в ливреях и напудренных париках, в белых чулках и красных башмаках с пряжками стояли навытяжку позади, стараясь уловить и вовремя исполнить пожелания господ: подложить еды, подлить вина, сменить тарелку, подать хлеба или чего-нибудь еще, что господа изволят.

Пьера и Андрея посадили напротив героического поручика Федора. Пьер, как всегда, сразу же жадно накинулся на еду, отчего рот его