Фантастика 2025-33 - Владимир Николаевич Малый

время посодействовать Бродяге в этом вопросе. А я адаптировал для него анекдот про то, как негр поймал золотую рыбку: «Загадал как-то один такой вот Бродяга Стражу своего мира желание за оказанную услугу: чтобы к нему всегда спешили дамы, снимая по пути одежду и, удовлетворив свою потребность легко и без слез с ним расставались… и сделал тот Страж того Бродягу ночной вазой!».

Посмеявшись, Бродяга поблагодарил меня за мудрый совет и начал думать над более точной и однозначной формулировкой своей просьбы.

Экуппа сразу возмутилась тем, что останется одна в этом мире. Тут уже ее успокоил и Страж и Бродяга. Оказалось, что я стал Белым не только благодаря нашим общим с ней испытанием и перипетиям, перенесенным в одном теле, но еще и благодаря генам Таллана (он же – Бродяга, если кто забыл). Оказывается, в нем таки текло немало крови нужного цвета, что способствовало пробуждению Белого в нашем с ним симбиозе подготовленных к этому Души и тела. Собственно, ожидая нас в горном селении этот пострел оставил после себя там не только хорошие воспоминания но и пока еще не родившегося нового Белого. Так что одиноко Экуппе точно не будет.

Когда очередь дошла до меня, Страж припомнил, что я собирался покинуть этот не самый поганый из миров, закрыв свои гештальты и сделав этот мир чуточку лучше.

Ну, со всеми своими заморочками я, вроде бы, справился. За исключением геноцида устроенного мною на снежной поляне с подачи Экуппы… А вот что делать с миром? И имею ли я вообще право на то, чтобы еще что-то здесь менять?

После некоторых раздумий я поступил, как страж до этого: поинтересовался общим мнением.

И немного неожиданно получил адекватную обратную связь от Бродяги.

Таллан попросил меня заглянуть-таки в сумку, что он столь упорно таскал за мной все последнее время. Там, среди всякого хлама и обездушенной Белой книги обнаружился довольно мощный артефакт в виде пятиконечной тупоносой каменной звезды.

- Сумка экранирует излучения Дара, - пояснил Бродяга, когда все скривились при виде нестерпимо фонящего магией предмета.

- Старая знакомая вещь! – восхищенно поцокал языком Страж. – Ее сотворила одна из моих былых ипостасей – каменная. Что-то вроде кремниевой формы жизни. В самом начале нашего здесь пребывания нас было пятеро. Мы уже понемногу обрастали склоками и распрями, и эта форма жизни, понимая, что данный мир не для нее, и она тут быстро проиграет, все силы положила на создание такого артефакта, что мог бы учесть и усреднить позиции пяти сил. Я видел эту штуковину, когда она еще была не окончена. Каменюка планировала доделать ее в ближайшее время, но, как я думал, не успела. Оказывается, успела и сделать, и спрятать до лучших времен, вот только не смогла воспользоваться – поглотили ее две уже несуществующих ныне ипостаси и даже не поморщились… в общем, да, можно сказать, что этот артефакт почти Первородный.

- Ага, - согласился Бродяга, - я, как попал в ту пещеру, с пиратскими сокровищами, сразу понял, что эта штука – ровесник нашего мира. И затерялась в той глухомани случайно. Согласитесь, что глупо было оставлять такой артефакт на потеху морским разбойникам! Вот я и решил подыскать ему новое пристанище и нормальную достойную функцию…

- Но ведь он работает исключительно по принципу согласия пяти, как и закладывала в него Каменюка, - прервал рассуждения Бродяги Страж, - уж не предлагаешь ли ты сделать этот мир многополярным? Они же передерутся! Поверь мне. Нас ведь тоже было пять, и ничего хорошего из этого не вышло! И с этим артефактом и без него мы бы все равно не ужились вместе.

- А мы сделаем так, что миру придет конец, если они передерутся, только и всего, - ляпнул я первое, что пришло мне в голову.

- Вот вам и миротворец, сожалеющий о гибели пары десятков медведей. Предлагаешь создать артефакт, нарушение принципов работы которого приведет к гибели мира? – уточнил Страж.

- Да, - почему-то заартачился и не стал включать заднюю я, - выберем пять сил этого мира, они, в свою очередь будут честно выбирать представителей большинства от своей стороны, и уже эти представители будут вершить судьбу мира.

- Звучит, как бред, - возразил Страж, и ворон с Экуппой согласно кивнули.

- Если только не завязать все это на магию крови, - тихо и торжественно проговорил шаман…

Обряд проводили перед рассветом. В нем принимали участие пять представителей: от цветных магов – Эд, от Белых – Экуппа, от простолюдинов – Тринадцатая, от жителей горного племени – наш любимый суицидально настроенный шаман, от Других людей тоже был представитель с именем, которое так никто из нас и не смог произнести.

Необходимую для священнодействия кровь предоставил шаман. Причем, для этого он действительно умудрился разодрать себе грудь, как то и было предначертано в предсказании. За тем маленьким исключением, что сам шаман остался жив.

После мероприятия Страж прилюдно объявил, что последний шаман проклятого племени ритуально умерщвлен, а вместо него родился первый шаман племени – представителя пяти!

При этом все собравшиеся увидели далекий красивый салют – проклятые Души спешно покидали свое узилище.

Сам обряд провели на скорую руку, а вот тонкости и нюансы утрясали еще не один час.

Для меня самым главным было то, что артефакт получился надежным и нерушимым, при соблюдении всех правил. Для начала в него вживили осколок Души Эда, потом, простившись с Таашей, окропили его кровью шамана. Это означало, что, как только Душа давшего кровь мага простится с его телом, она найдет пристанище в этом артефакте и будет следить за правильностью обращения с ним, пока ее не сменит душа следующего шамана горного племени.

Как по мне, так немного не справедливо по отношению ко всем следующим шаманам, но демократия в нашей великолепной пятерке на данный момент уже закончилась и меня никто слушать не стал.

Прощался со всеми я сердечно, но быстро, словно уходил не навсегда. Друзья тоже держались молодцом. Прослезилась только Язва, вызвав мое последнее изумление в этом мире…

Ах, да! Совсем забыл за тех пленных, что замарали себя кровью невинных жителей побережья!

Все они были опознаны теми или иными свидетелями. Большую часть узнал Учитель, побывавший на всех местах геноцида и несколько раз даже вынужденный его наблюдать.

Парни и девчонки требовали мести, и они были в своем праве.