Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Он подошел не сзади, видимо боялся, что животное рыпнется в последний раз и ударит его копытами. А это даже при ее небольшом весе может плохо закончиться. Наклонился и одним движением перерезал косуле горло. Надо же, угадал.

Из раны полилась кровь, в воздухе запахло сырым мясом. Хрип практически тут же прекратился. Все, умерла.

— А вы сами-то откуда? — спросил бородатый, поднимая на нас взгляд.

— Неважно, — ответил я. — Село ваше под «Воронами», я правильно понял?

— Да, — кивнул он. — Только с нас взять нечего особо, так что оставили десяток. У нас ведь там бабки со стариками одни, молодежи нет. Подкинули патронов и сказали съестное таскать, мясо заготавливать. Соли привезти обещали, а то в сельмаге нашем ее немного совсем осталось.

Понятно. Ну, короче тамошний местечковый главарь отнесся к селянам гораздо лучше, чем Фред. Возможно именно потому что брать с них было в общем-то нечего.

— Мою мать увезли, — вдруг проговорил подросток злобным голосом.

Нет, не угадал. Значит и женщин забрали. Они, похоже, их целенаправленно собирают на какую-нибудь центральную базу. Еще узнать бы, где она.

Я помолчал немного, разглядывая пацана. Он не просто злой — в нем уже зрело что-то тяжёлое. Злость — это когда кулаки сжимаешь. А у него было другое. Тихая такая решимость. Та, от которой с годами получаются хорошие солдаты. Или очень опасные мстители.

— Куда увезли? — спросил я наконец.

— Не сказали, — глухо ответил он. — Приехали, выбрали трёх, посадили в машину. И всё. Только сказали, что «будет работа. И чтоб радовались, что не пристрелили. Ржали, суки, обсуждали что-то между собой.

Я кивнул. Роджер стоял чуть сбоку, не вмешивался, даже не слушал. Палил, чтобы ничего не учудили. А я не переводил — возможности не было, иначе спалились бы.

Второй из охотников посмотрел вниз, ничего не сказал. Как будто стыдно ему было за что-то. За что интересно?

А я вот понимал, что по-хорошему мне нужно положить всех троих. Просто потому что они видели то, что им видеть не нужно. Неудобные свидетели. Прямо сейчас вскинуть автомат, нажать на спусковой крючок.

Три очереди, глушеные. Никто и не услышит, а потом если и найдут, то мы будем уже далеко.

Тот, старый Край, наверное именно так и сделал бы. Тот, что убивал людей за деньги и сжигал деревни. А теперь я не смогу, наверное.

Остается только… Довериться. Вот так вот, именно, поверить незнакомым людям, можно сказать, что вложить свою судьбу в их руки. Ведь если они расскажут, что встретили тут двоих с американскими автоматами, то это переполошит «Воронов». Могут пойти по следу, и увидят, что он ведет в сторону Дачного. А Фред достаточно умен, к тому же явно меня в чем-то подозревает.

Причем бородатый, судя по тому, как смотрел на меня, это понимал. Но молчал — не умолял, ничего не спрашивал. Так, наверное, с полминуты и прошло: мы переглядывались и молчали.

— Ладно, — решил я наконец. — Забирайте мясо, собирайте оружие и идите домой. Только учтите: мы недалеко будем. Так что никому о нас не говорите. Ни «Воронам» ни своим деревенским. Вы поняли?

— Вы с ними воевать собираетесь? — спросил пацан.

— Даже если так, это не ваше дело, — ответил я.

— Мы могли бы помочь, — вдруг сказал дед. — Нам самим их порядки поперек горла. У нас их немного, могли бы прямо сейчас, с вашим оружием… Мы бы показали, как подойти, они всего два дома заня…

— Их больше полутора тысяч по всему острову, — перебил я его. — Если вы этих перебьете, то вам только уходить из села останется. Потому что придут другие и вырежут всех.

— Понял, — буркнул он, похоже осознав, что помощи им от нас ждать не стоит.

— Острову? — вдруг спросил пацан.

— Да, острову, — кивнул я. — Крым теперь — это остров и выхода с него нет.

— Ебать… — протянул он.

По лицам было видно, что новость их шокировала. Не ожидали они такого, совсем нет.

— Это точно? — спросил дед.

— Точно, — кивнул я. — И теперь «Вороны» тут — главная сила. Вообще, советую наладить с ними контакт и жить мирно…

— Уживешься с ними, — проговорил пацан. — Бандиты они отмороженные.

— Не перебивай, — заткнул я его. — Но так. Если будут варианты, мы, может быть, и придем. И поможем отбиться. Но еще прийти мы можем и в другом случае. Если вы нас сдадите, то мы об этом узнаем.

Угроза должна была звучать внушительно. Ну они и так видели, что мы не простые люди. — А теперь собирайтесь, забирайте свое мясо и валите.

— Мы потрошить здесь хотели, — проговорил дед. — Целиком по горам нам ее все равно не унести. Думали сразу разделать.

— Ладно, — выдохнул я.

Я подал знак Роджеру, и мы потихоньку начали отходить. Без резких движений, но продолжая демонстрировать силу. Не хотелось мне им верить до конца, даже если это простые селяне. Может быть, все-таки стоит их кончить? Все-таки…

Нет. Обычных людей и так слишком мало осталось.

Роджер накинул свой рюкзак, а потом снова взял селян на прицел. Они тем временем уже возились вовсю: подвешивали косулю на ветке невысокого деревца. Кровь собирались спускать. У деда я даже кружку увидел металлическую. Что он, пить ее собирается что ли?

Я надел рюкзак, и мы отодвинулись назад. Повернулись только когда кусты окончательно скрыли нас от их взглядов.

— Я примерно понял, о чем вы говорили, — сказал Роджер. — Но плохо. Они тоже под «Воронами».

— Да, — кивнул я.

— Я видел, что ты хотел их убить. А потом передумал. Но они же свидетели. Может вернемся и все-таки?

— Нет, — так же коротко ответил я.

— Не думаешь, что они могут нас сдать? — тихо спросил американец.

— Нет. Старики боятся, пацан — злой. Не будут они ябедничать, незачем им оно. А мы теперь знаем, что в еще одном селе случилось. Короче, не зря мотались.

— Да и так не зря, — он тряхнул своим рюкзаком. — Сколько добра взяли.

— Теперь его донести бы, — ответил я. — Пошли. Пока темно надо найти, где все это спрятать, а потом в село вернуться. Да и химия эта твоя скоро начнет отпускать, полагаю. И тогда нам останется только в оборону вокруг этих рюкзаков сесть, потому что я ничего тут не оставлю.

Он хохотнул над моей немудреной шуткой и проговорил:

— Не бойся, она не скоро отпустит. От четырех до шести часов действует. Пошли.

* * *

По крайней мере, на обратной дороге нам повезло.