Таинственный остров - Михаил Леккор

двух ее знакомых, тоже девушку и подростку, то есть совсем неопасных собеседников, как-то не снижало красного уровня. Ой, как тревожно-то, колдуньи что ли? Рука само собой легла на топор.

Фигура моя в этот миг, видимо, сама представляла большую опасность или, как минимум, означала отказ от горячей еды и отдыха, и если последняя была сугубо потенциальной, то первая виделась и даже пахла очень даже приятно, по себе сужу!

— Выслушайте нас, пожалуйста, — сказала торопливо Наталья, которая было у них кем-то вроде командира или просто главаря, — идите уже! — прикрикнула она на своих спутников, которые как-то не спешили подходить к костру и продолжила с некоторой мольбой, а то и истерикой: — вы не поверите, но мы не только заблудились в этих пущах, но и неожиданно помолодели, при чем, чем старше были, тем меньше молодели. Я со своих сорока лет с копейками опустилась до, как вы видите, до двадцати с небольшим, дочь Вика с двадцати восьми до примерно семнадцати, а ее сын Виктор, соответственно, мой внук, со своих подростковых шестнадцати до каких-то десяти. Вот! — Она искоса посмотрела на вставшие рядом с ней юную девушку почти девочку и совсем уж маленькую мальчишку лет так семи — восьми. Потом глянула на меня, направив взгляд с просьбой о помощи и обещанием внеземных удовольствий.

Да уж! — я ответно просигнализировал ей откровенно мужским и, чего уж там говорить, откровенно похотливым взглядом. А что вы хотите, я теперь здоровый мужчина в расцвете сил. Гормоны играют, а тут еще эти красавицы со своими едва прикрытыми прелестями и неприкрытыми обещаниями.

Наталья и не думала смущаться, только сурово оценивающе посмотрела на меня, — мол, так и будем стоять и трепаться у костра? Догорит ведь, а суп выкипит!

Прокомментировал так ее последние взоры, я быстренько пришел а себя. Странницы меня больше не пугали, колдовство обернулось в беспомощность. Пусть садятся скорее к огню, похлебка вот-вот будет готова.

Гости не заставили ждать, приземлившись на своего рода бревно — бывший брус бывшего корабля, валявшего на местном пляже невесть сколько лет.

— Уважаемые друзья, — подчеркнул я сразу же высокий для меня их статус, — в ваши приключения, невероятные по сути и откровенно завиральные на словах для обычных людей, я полностью и абсолютно до конца верю. Почему, спросите вы, — обратился я к единственному мужскому представителю среди гостей.

Тот сильно не засмущался, не покраснев мальчишеским лицом, хотя и стеснительно забурчал, не снисходя до совместного диалога.

— А потому, — не стал я больше тревожить их стойкость и мужественность, — я тоже прошел эту процедуру омоложения. Как вы видите, я как бы выгляжу крепкий мужчина около тридцати лет. А ведь в действительности я уже пенсионер по старости!

— Да вы что! — буквально обрадовалась Наталья, найдя такого же бедолагу, как она, — и как вы теперь живете?

— Я-то? — удивился сермяжный я, — да жизни радуюсь, не чувствуя гадских болезней и представляя, как я буду жить второй раз с моим-то огромным опытом и большими знаниями.

— М-м?! — соизволила поразиться она тоже, но продолжать свою мысль не стала, чему я был чрезвычайно рад.

— С вашего позволения, у меня есть много рассказов о жизни в постапокалипсисе и даже предложений, как это пережить полегче, — сказал умудрённый я, и внезапно закруглился: — но, может быть, вначале поедим?

Наталья замолчала в скепсисе, но его родственники, более молодые и, видимо, голодные, приняли это предложение с восторгом. Благо мясной суп благоухал перед их голодными глазами и носами очень уж привлекательно, просто до икоты в пустых желудках.

Я «вежливо» предложил Наталье быть хозяйкой. Почему вежливо в кавычках? Да я нагло спихнул на нее все заботы по скудному хозяйству, проблемы в котором нарастали с каждой секундой. Резкий протест не возник лишь буквально в первую очередь из-за полного котелка мясной похлебки с тушками попугаев и неопределенности в будущем. Ведь я в душе прекрасно понимал этих феминисток, которые орали о своих правах только при покровительстве мужчин, а при отсутствии оных тотчас же испуганно замолкали. А сейчас в наличии существует только один представитель сильного пола, которого лучшего не дразнить — смоется.

Пораскинув мозгами, Наталья молча приняла обязанности главхозяйки, зато потом, правда начала настырно ныть. О, как они это ноют! Благо, и объективные причины были налицо — посуды изначально было в расчете на одного человека и она оказывалась далеко не в комплекте. И еды было для четверых маловато.

Однако, я не собирался идти на поводу к синих красавиц. Пусть тарелок не хватало, но оловянных ложек было примерно по количеству людей. И мясо сварилось, а крупа была почти готова. И соль, между прочим, в нужном объеме. С остатками сухаря (каждому досталось по кусочку) ужин был оценен, как прекрасный.

Глава 8

Утренние споры о будущем

Поели-то мы в целом вкусно, но чувствовалось, что все ложились спать довольно голодными. Речь шла, конечно, только о людях, кошки наелись «по ватерлинию» остатками птиц, которые как бы разумные посчитали несъедобными, а как бы неразумные с удовольствием проглотили. И кого после этого считать sapiens?

В темноте и в усталости мы еще смогли разделить мою спальную зону на мужскую и женские сферы и посчитали, что этот день может закончиться. Спать!

Увы, следующий день начался как большинство остальных, то есть с кошмарного холода. А я уже не мог просто зарыться в зелень растений и кое-как продремать, дрожа и стеная. Нет, женщины (условные девушки) ласково попросили меня ХОТЯ БЫ разжечь костер, если больше ничего нет утепляющего.

По практике взаимоотношений с представителями слабого пола я знал, что ласковый тон раздраженной женщины (юной девы) очень быстро перейдет в злой. Она все равно своего добьется, а вот мужчина будет пострадавшим и хорошо, если не побитый. Да и самому, если уж честно, становилось холодно. Милые мои пушистики, тесно прижавшиеся к тела из-за давнего отсутствия или из чужаков поблизости, или, наконец, предутреннего холода, грели, как масляные радиаторы, безопасно и горячо, но согреть меня не могли.

Кряхтя, как престарелый дед (обычная еще недавняя ситуация), прошел к кострищу, проделал традиционные для этого места процедуры. Костер после некоторой заминки — было еще рано, на востоке едва-едва показывались утренние проблески и спать хотел не только бедный Я, но и огонь — все-таки разогрелся, быстренько пожрал все ему поданное, облизнулся алыми огоньками пламени, попросил еще. Подбросил мелкого сухого хвороста, подождал, пока костер вновь разойдется, подал его огневому величеству уже толстые