Мурка - Валерий Александрович Гуров

- Что делать?

- Сека, варим, – коротко ответил тот.

Сварили, раздали карты заново. Я выиграл, показав «двадцать одно». Вот так всего за пару минут мы разыграли еще несколько партий, Васька проиграл мне десять ложек каши, считай, полную тарелку.

- Поднимем ставку? – предложил он.

- На что?

- Да видел, у тебя пиджачок есть… а я поставлю свою шинель!

Вон оно что, блондинчик давал мне выиграть, чтобы пиджачок отжать. Насколько я понял, Васька был раненым из армии Буденного и остался в ростовском лазарете долечиваться. Видимо, до его выписки оставалось всего ничего, и он хотел пошляться по Ростову уже хорошо приодетым.

- Ну давай, – согласился я, но выдвинул условие. – Только я сдаю.

- Че, думаешь, мухлюю?

- Да нет, просто руки надо разминать.

- А…

Вася, к моему удивлению спорить не стал, живо согласился, я дал ему сдвинуть карту и показал туз. При выпадении туза колоду следовало перемешивать, а если «лбы» выпадают три раза подряд, то в банке удваивается ставка.

- Слухай, ну тогда с тебя еще портки, а я буденовку поставлю!

Я кивнул, раздал карты, видя, как блеснули у моего визави глаза. Хитрой выделки оказался Васька, некоторые карты у него были крапленые, и сейчас ему выпал хороший расклад. Ну, мы тоже не лыком шиты. Я притворился, что впервые играю в эту игру.

- Играю в темную, – предупредил я, не подымая карт.

- Рисковый! – Васька свои карты уже поднял, он первый начал торг. – Ставлю портянки!

Когда играешь в темную, твой визави обязан делать повышенную ставку, чем я и хотел воспользоваться. И вот всего через несколько ходов на кону стоял весь тот гардероб, который был у нас в наличии, а из лазарета проигравший выходил бы в одних трусах. Тогда мы начали вскрываться, не имея возможности продолжить торг.

Васька начал выкладывать карты, по одной – туз бубен, шаха (шестерка треф), и король бубен.

- Тридцать одно! – выложив карты, шулер довольно потер руки, предвкушая, как совсем скоро пойдет щеголять по Ростову в моих туфлях и костюме.

Ход был за мной, и я не растягивая резину, перевернул все три своих карты, которыми играл в темную.

Три лба – туз трефовый, туз червовый и туз пиковый. Васька смотрел на мои карты с открытым ртом.

- Это сколько, Вась? – спросил я под дурачка, прикидываясь, что не понимаю расклад.

В палате по-прежнему было тихо, но как-то по-особому.

- Че… – он вылупил глаза, сглотнул и нехотя озвучил сумму очков. – Тридцать три.

- Так ты, выходит, проиграл? – я удивленно вскинул брови.

Васька побледнел, схватил колоду, начал разглядывать карты. Пытался понять, как так произошло и почему его мухлеж не прошел. Ну не должна была у меня эта комбинация из трех лбов выпадать. Я, улыбаясь, наблюдал за ним, понимая, что парень в жизни не догадается о том, как мне выпали тузы. Неприятно, должно быть, осознавать, что ты остался без штанов? А сам сколько здесь народа без оных оставил! Ведь, судя по всему, не только здесь, мухлежник из Василия был вполне себе, а вот и на старуху бывает проруха. Может, поэтому никто и не хотел с ним играть?

- Может, еще сыграем? Хошь? – насмешливо поинтересовался я.

- Какой там еще, не подо что… – Васька озадаченно чесал макушку, не понимая, как так вышло, что новичок обыграл опытного шулера. – Думал, ты вообще в карты не умеешь!

- Новичкам всегда везет, – я пожал плечами. – А ты, что ли, поддавки решил устроить?

- Как же не умеет, он двух жиганов порезал, наверное, из-за карточного долга и повздорили, – буркнул переворачиваясь на другой бок, наш сосед, наблюдавший всё это время за игрой.

Тоже скажет, жиганы – так, шпана дворовая, которые собственного вида в зеркале боятся. Вообще, я смотрю, здесь про меня уже все знают. Интересно, кто растрезвонил? Медсестра? Впрочем, и хорошо – пусть знают да стороной обходят. Васька больше ничего не сказал. Лег на койку и долгое время пялился в потолок, убиваясь по проигрышу. Но одно я знал точно, мой выигрыш надолго отбил у него желание раскатывать дурачков в секу.

Я в прошлой жизни любого в отделе обыгрывал в картишки. Мы, правда, не под рубли играли, а под спички, на игрушечные, так сказать, ставки, но, начиная с одной, я быстро набирал себе целый коробок. Потому играть со мной никто не хотел, прямо как здесь с Васькой. Сказывалась сноровка, которую я приобрел, когда раскручивал дело одного шулера, облапошивавшего доверчивых граждан в поездах. Пришлось тогда вжиться в роль знатно. Об этой части моей биографии товарищ Васька ничего не знал и знать не мог, но я и никого не обманывал – прежний Гришка Нафаня был так себе карточный игрок. Так что да, пусть думает, что новичкам всегда везет.

Где-то через полчаса за Васькой пришли. Точный был расчет у поганца!

- Ну что, товарищ Ипполитов, выписываемся, – сказала сестричка.

С этими словами с него сняли повязку, и нам открылся кривенько выполненный шов правее брови. Не знаю, где он умудрился так схлопотать, но рана выглядела жутковатой, даже учитывая то, что она схватилась и заживала, и как следствие, уже не представляла угрозы для жизни.

Васька, белый как простыня, встал с койки. Зыркнул на меня украдкой. Я сделал вид, что не заметил его взгляд. Он дождался, когда медсестра чуть отойдет, чтобы утилизировать бинт, и зашептал:

- Ща, Гриш, все принесу, карточные долги надо отдавать, все по-честному. Проиграл – значит, проиграл.

- Кашу твою съем – и в расчете, – отмахнулся я. - Мне твое шмотье не нужно.

В отличие от Васьки, я играл не затем, чтобы разжиться добром. Пусть живет, человек он вроде не пропащий, а шулером его нынешняя действительность сделала, где если не ты, то тебя. Жрать-то хочется, а зарабатывает каждый кто как может.

Васька, заслышав мой ответ, изумился, но быстро взял себя в руки. Подошла медсестра.

- Гриша, на ужин у нас гречка, на этот раз без выбора, – несколько смущенно сказала она.

- Гречка – значит, гречка, - я пожал плечами, – ничего против гречки не имею.

- Мою порцию отдайте Григорию, –