Бумажный тигр (I. - "Материя") - Константин Сергеевич Соловьев

***

Сэнди открыла лавку ровно без четверти девять. Может, она и испытывала слабость к беллетристике самого дешевого рода, но ее пунктуальность была несомненной. Скорее Лэйд поверил бы в то, что Новый Бангор за ночь пришвартовался к Гонконгу, чем в то, что мисс Прайс нарушит раз и навсегда заведенное правило.

- Доброе утро, Дигги.

- Ах, у маршала шрам уха! – тут же отозвался Диоген из прихожей, - Город массам дорог!

- Не обращай на него внимания, - пробормотал Лэйд, с трудом поднимаясь из кресла, - Сегодня наш Дигги взял за моду общаться палиндромами. Бьюсь на шиллинг, запасов ему с лихвой хватит до самого вечера.

Он чувствовал себя разбитым и уставшим, как и должен чувствовать джентльмен его возраста, проведший ночь не в мягкой кровати, а в кресле. Сморило, должно быть. Не те времена, когда он мог бодрствовать по нескольку ночей к ряду, ожидая очередной напасти. Да, размяк старый Чабб, размяк… Не иначе, скоро его кошмарное величество Левиафан сожрет тебя без соли…

- Пусть лучше палиндромы, - заметила Сэнди, - Я помню неделю, когда он изъяснялся исключительно деепричастными оборотами, вот это было настоящее испытание…

- Но не такое, как в тот раз, когда он стал говорить одними герундиями на букву «м».

Сэнди улыбнулась, заглянув в его кабинет. Глядя на нее, Лэйд в очередной раз подумал, что за эту улыбку ему следовало бы доплачивать своему деловоду лишних два-три шиллинга в месяц. В некоторых случаях она действовала даже лучше, чем рыбья чешуя.

- Ну, если считать… Ох, тушеная макрель! Что это с вами, мистер Лайвстоун? – глаза Сэнди испуганно округлились, - Ваше лицо, Чабб! Вы…

Он поморщился. Следовало ожидать, что все бесчисленные царапины, которыми украсили его брауни, не исчезнут за одну ночь. Благодарение Брейрбруку, он хотя бы позаботился об изрезанном в клочья костюме…

- Сделай вид, что не обращаешь внимания, Сэнди. Подлец Макензи уговорил меня вчера попробовать американский двойной яблочный – и сама видишь, чем это закончилось.

Сэнди прижала ладонь ко рту – то ли ужаснувшись, то ли пытаясь скрыть смешок.

- Вы… вы ввязались в драку?

- Да. С тумбой для афиш ниже по улице. Поверь, я задал трепку, которой этой невеже давно не доставало!

Сэнди неуверенно улыбнулась. Она привыкла доверять его чутью. Если старый Чабб говорит, что все в порядке, это долженствует означать, что мир находится на привычном месте и все обстоит наилучшим образом. В конце концов, он был бессменным владельцем «Бакалейных товаров Лайвстоуна и Торпса» уже без малого двадцать лет, а это кое-что значит даже в Хукахука.

- Хочешь перекусить со мной? – спросил он, - У меня не было времени готовить с утра, но на кухне должен был оставаться хороший кусок бифштекса с розмарином, пирог с почками и ежевичное варенье. Дигги, поставь чайник на огонь!

- Гори, пирог! – с энтузиазмом отозвался Диоген, водружая на плиту дорожный саквояж Лэйда.

- Ничего, можешь валять дурака сколько тебе заблагорассудится, рано или поздно я раскушу тебя!

- Ешь немытого, ты меньше, - невозмутимо посоветовал в ответ Диоген.

- Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты слишком талантлив в этом деле. Невозможно прикидываться дураком так долго. А значит…

- И волю лови, - легко заключил Диоген, берясь манипуляторами за спичечную коробку, - Камень – не мак.

Сэнди поспешно отняла у него спички и от греха подальше убрала подальше саквояж.

- Вот чего я не пойму, мистер Лайвстоун, - она ловко зажгла огонь и взялась за чайник, - Вы же знаете, что Дигги безумен, точно шляпник. Но все равно пытаетесь сделать вид, будто он что-то скрывает.

Лэйд фыркнул.

- Он не безумен! Он разыгрывает нас. Поверь, внутри у этой старой железяки больше мозгов, чем у сэра Исаака Ньютона. Он нарочно валяет дурака, чтобы сойти за недалекого увальня. Но я слежу за ним – и он это знает.

- Два дня назад он трогательно пытался накормить дохлую муху жевательным табаком.

- Я заметил.

- А в понедельник драил гречишным мёдом дверные ручки.

- И еще сломал мой лучший зонт, пытаясь, по всей видимости, сделать его достаточно маленьким, чтоб умещался в кармане.

- Ну вот! – Сэнди торжествующе взглянула на Лэйда, - Он не способен понимать, что делает. Разве это не признак отсутствия разума?

Лэйд улыбнулся, наблюдая за тем, как она хлопочет у плиты. В маленькой фигуре мисс Прайс не было и сотой доли той силы, что заключалась в механической кухне, однако с любой работой она справлялась удивительно быстро, и неважно, что это было, квартальная налоговая декларация или чайник с чаем.

- Многие ученые джентльмены бьются над тем, что такое разум, мисс Прайс, - заметил он, - И многие совершают одну и ту же ошибку, отчего-то полагая свой собственный разум мерилом всей разумности во Вселенной. Как знать, может этот заварочный чайник, что у вас в руках, стократ умнее нас обоих? Мы лишены возможности судить об этом. Так не будем же делать тех ошибок, которые в свое время совершил старикашка Кант!

Чайник в руках Сэнди на миг замер.

- Где это вы слышали о Канте?

Лэйд стиснул зубы. Еще один признак подступающей старости – он становится непростительно небрежен в мелочах.

- Кант? Я сказал Кант? Я имел в виду Ганта, мисс Прайс. Это старый пьяница-ирландец из Клифа. Вечно несет околесицу о смысле жизни и всем таком прочем… Неважно. Я лишь хотел сказать, что многие из тех, кто ищут разум, на самом деле сущие дураки, поскольку ни черта о разуме не знают.

Сэнди приподняла бровь.

- Вот как? Никогда бы не подумала, что вы имеете склонность философствовать.

- Все старые лавочники – в глубине души убежденные философы, мисс Прайс. Да и как не сделаться философом, целыми днями размышляя о том, отчего консервы из индюшки в этом сезоне идут охотнее телячьих?.. Нет, главное свойства разума не в умении заваривать чай.

- А в чем же? – спросила Сэнди, то ли насмешливо, то ли всерьез.

- В сомнении, - негромко ответил Лэйд, - Сомнение – это первое качество всякого разума. Будь он хоть толику разумен, неизменно будет