Вертолет-Апостол возвращается. - Александр Чекмарев

А тем далёким летом, по окончании соревнований, неизвестный нам африканец успешно улетел к себе домой на свой континент, даже не сообщив своей пассии, как его зовут на самом деле, не говоря уж о фамилии, адресе и группе кро­ви. И вообще коварно обманул её, выдавая себя все это время коренным непальцем. На всякий случай, даю справку, что коренным жителем Непа­ла, по королевскому указу, считается человек зачатый исключительно непалкой и непальцем. Хотя, полагаю, что все это знают.

Зато мало кто знает, что весной 1981 года мама Галочки успешно произвела последнюю естественным путём на свет, и через пару месяцев столь же успешно сдала её в дом ребёнка, присвоив ей на прощанье имя своей любимой балерины Улановой и фамилию своей любимой фигуристки Ирины, ну и парой врождённых венерических заболеваний (весьма распространённых). Не СПИДом, потому что тогда об этой болезни в Союзе ещё не слышали.

То есть попросту наплевала на свои материнские обязанности, а может быть испугалась гнусной людской молвы...

Так что Галочка родилась на свет чудным ребёнком с чемодановым цветом кожи, с голубыми на выкате глазами, приплюснутым носом и с шикарной фигурой, в которой плавно соединились стройность африканской антило­пы и гибкость уссурийского тигра.

Уже в тринадцать лет она была настолько развита и сексапильна, что даже директор детского дома, в котором прошло её нелёгкое детство, не устоял... Прямо, скажем, - позволил себя изнасиловать в женском туа­лете, где застал Галю курящей и пытался поначалу высказывать ей претен­зии, но недолго. За что позднее был уволен с позором с работы и отправлен в тюрьму.

А наша Галочка встала на тернистый и одновременно гладкий путь разврата. Куда он привёл её через пять лет, мы уже знаем, то есть к Чудику.

На утро Андрюша проснулся абсолютно счастливым человеком.

Заметив, что рядом с ним никого нет, он сильно перепугался, не ушла ли Галочка в неизвестном направлении, но характерный шум воды в ванной его успокоил, и дал понять, что всё произошедшее ночью вовсе не было сном (на этот раз).

Мне трудно описать те чувства, которые Андрей испытывал к своей возлюбленной. Даже если бы мне удалось выложить на бумагу его доброе сердце, боюсь, что и этого было бы недостаточно. А это невозможно.

Вот лишь немногое, что я могу рассказать об этой связи.

Он позволял ей буквально всё. Он готов был исполнять каждый её каприз. Он мог круглосуточно ублажать и ласкать, и целовать везде и во все мес­та (как сказал бы Слава Бакланов). Он готов был делать всё, что кончается на «ать» и на «ять». Лишь бы подольше оставаться рядом с ней. И в конеч­ном итоге, это привело к тому, что она полюбила его.

И не получала уже удовольствие с другими мужчинами (а они у неё были в связи с постоянной нехваткой средств). С клиентами она лишь искусно создавала иллю­зию оргазма. А с Чудиком она буквально «улетала» каждый раз. Необъяс­нимо. Хотя чёрт его знает, может как раз и объяснимо. Не знаю.

Он очень сильно изменился. Незаметно для окружающих. Он как бы загорелся изнутри, как все влюблённые, но его огонь был какой-то особенный. Дьявольский какой-то.

Она была для него всем.

Он любил её как женщину, как жену, как маму, как свою собачку. Не пугайтесь такого сравнения, я лично знаю нескольких людей, каждый из которых любит своего четвероного друга неограниченно сильно, хотя и не спит с ним. Как дочку, в конце концов.

Да-да, и не удивляйтесь, в этом в принципе нет ничего особенного. Просто каждый раз, когда она заявляла ему что хочет спать (в прямом смысле), он бережно укладывал её в постель, гладил тихонько пружинно-кудрявые волосы, присаживался возле изголовья, и тихо пел колыбельную песню своим выдающимся голосом... (шум дождя, Гольфстрим, флибустьер и сучка):

Солнца луч земли коснётся и утонет в ней

К нам на цыпочках крадётся вечер-чародей

Он тебе расскажет байку, как в другой стране

Подстелив себе фуфайку, в звонкой тишине

Спит в котомке Сивка-бурка, дремлет до утра

Спи и ты, моя дочурка, спать тебе пора...

Дождь грибной роняет слёзы где-то вдалеке

Чтобы сбылись сны и грёзы, погадаю по руке

Дам тепла тебе немножко из усталых рук

И слеза в твоей ладошке светом вспыхнет вдруг

Спит в норушке крошка мышка, дремлет до утра

Спи и ты моя малышка, спать тебе пора.