КОМ-6 (Казачий Особый Механизированный, часть 6) - Ольга Войлошникова

class="p1">— В результате своих прыжков Айко запуталась в разделяющей их перегородке, сдёрнула и оборвала полог. Как итог — честь госпожи Эльзы была некоторым образом…

— Ясно. Можешь не продолжать! Ты! — я ткнул пальцем в лису. — На лавку легла! Быстро!

— Это зачем? Не надо! Я больше не буду! — зачастила японка, видя, что я снимаю портупею.

— Отца твоего нет — значит, мне придётся выполнять его работу! Легла задницей кверху! Живо!

— Не надо, я всё поняла, ну пожалуйста! Не надо!

Не обращая внимания на её вопли, я разложил её на лавке и задрал платье. Ну а что? Ей других позорить можно, а теперь пусть сама поест то, чем других угощала!

Выдал ей десять горячих от души!

И тут входное полотнище откинулось, и на пороге нарисовался какой-то хлыщ в гражданском костюме-тройке и золотом пенсне. Почему-то это пенсне мне особенно кинулось в глаза. Сейчас, в окружении царящего хаоса, оно показалось мне совершенно диким и неуместным.

— Простите, сотник Илья Коршунов?.. — начал хлыщ. Из-за его плеча в палатку заглядывали ещё какие-то лица.

Замотанная в скатерть Эльза увидела совсем уж чужих мужчин и побежала прятаться за обрывками занавесок, спотыкаясь о предметы. Айко, обиженно выпятившая губку — в другой угол, путаясь хвостами в задранных подолах. А Фридрих — он всё-таки был принц и цену себе знал. Просто рубаху одёрнул (спасибо, она у него достаточно длинная была) и встал прямее, подбородок повыше задрав. Сразу видно: царских кровей парень, даром что без штанов.

ОТ ЛИЦА ДВОРЯНСКОГО СОБРАНИЯ И ЛИЧНО ПРЕДСЕДАТЕЛЯ…

— Ты ещё кто такой⁈ — рыкнул я, и хлыщ шатнулся назад, но там уже подпирали следующие желающие войти.

— Э-э-э… специальная комиссия Дальневосточного дворянского собрания под руководством председателя губернского собрания, графа Суховского! Я, собственно, секретарь графа. Имеем распоряжение составить отчёт об условиях пребывания младшего принца императорского дома Великой Германской Империи, Фридриха Вильгельма Августа Прусского! — с каждым словом он говорил всё увереннее, а в конце чуть не чеканить начал.

— Имеете — так и подите на улицу! Вы видите — человек не готов вас принять? Там столы есть, посидите.

— Но мы хотели поговорить…

— Вас там, я гляжу, много. Вот меж собой и поговорите. Хаген, проводи человека!

И покуда Хаген вежливо под локоть выставлял секретаря и зубодробительным канцелярским тоном призывал собравшихся на улице разойтись, я зверски выпучил глаза на свой маленький цирк:

— Чего стоим⁈ Живо привести себя и палатку в порядок! Стыдоба! На полчаса вас оставить нельзя!

Спустя пятнадцать минут мы всё же явились пред светлы очи комиссии. За столами сидело человек семь, все выряженные, как на званый ужин.

Принца приехали повидать!

Не говори. Живого! Да ещё немецкого. Лишь бы руками хватать не полезли, от излишней-то ажитации.

Принц тем временем щеголял в простецкой зелёной походной форме безо всяких знаков различия.

Эльза комиссию застеснялась. Айко я сам не пустил, учудит ещё чего. Швеца с Пушкиным оставил бдеть за бабами, а Хагена уж взял с собой, для поддержки. Ну и принца, понятное дело. Вышли, стоим. С чего начать, я не то что не знал — просто вся недавняя свистопляска у меня до сих пор в голове метлесила. Молчим.

Комиссия, с некоторой заторможенностью осознав, что принц уже стоит перед ними, повскакала с мест. Произошла некоторая заминка. Приехавшие хотели усадить принца меж собой, но принц (отчётливо напомнив мне Хагена в первые месяцы его со мной общения) усаживаться отказывался, мотивируя дело тем, что не может сидеть, пока его сюзерен (то есть я) стоит.

Говорил он в моменты волнения почти исключительно по-немецки, да быстро так — чисто пулемёт лязгает. Хорошо, Хаген переводил, а то у комиссии своего толмача не оказалось, даже странно. Давай они судить да рядить, как им по-новому пересесть, а я смотрел и всё дедушку Крылова вспоминал: «А вы, друзья, как ни садитесь…» Короче, не походили эти господа на комиссию. Натурально, собрались любопытствующие зеваки на прынца заморского поглазеть.

— А позвольте, господа, поинтересоваться, — вежественно начал я.

Хаген и Фридрих, как я начал говорить, сразу на меня уставились и замолчали, так что и остальным пришлось прислушаться.

— С какой целью вы, собственно, явились?

С языка так и рвалось: «Чего вашему губернатору от нашего принца надо?» Казалось бы — папаша-кайзер слово сказал, сделал всё, что посчитал нужным. Наш государь тоже меня земелькой не просто так пожаловал. Чего ещё? Ан нет, прутся!

— Но как же⁈ — подпрыгнул на лавке один из господ. — Нам необходимо удостовериться, что его высочество получает необходимые…

— Что? — спросил я.

Он суетливо замахал перед собой руками, подбирая слова:

— Ну-у-у… питание, медицинское обслуживание… Каковы условия проживания вообще?

— Вы как будто про коня породистого интересуетесь, — я наконец сел и кивнул своим на свободные места, — присаживайтесь, господа. А вы спрашивайте. Вот он принц. Что хотели? Он так-то понятливый.

Все глаза немедленно впились в Фридриха, а секретарь изготовил тетрадку с ручкой, чтобы всё записывать.

— Ваше высочество, — торжественно начал один из приехавших, — нам хотелось бы знать, как вы устроились в этом временном лагере?

Хаген хотел переводить, но Фридрих показал знаком, что понял, и чинно ответил по-русски:

— Божьим благоволением. Бесподобно. Благодарю.

И замолчал. Поди, больше ничего сходу на букву «б» не подобрал!

Комиссионеры переглянулись.

— А в отношении подробностей?.. — начал секретарь с зависшей над тетрадью ручкой.

Фридрих пожал плечами:

— Большой бивуак. Безлюдье. Бочки. Берёзы. Бурундуки. — Он слегка повёл руками вокруг себя. — Бурление бытия.

Это довольно философическое утверждение вызвало замешательство в рядах. Господа пробовали опрашивать принца так и эдак, но отвечал он всё в том же духе: бабочки, дескать. Благолепие. Борщ.

— Вот, кстати о питании! — оживился самый пухлый товарищ. — Как оно тут?

— Снабжение горячим пайком происходит с отрядной кухни, — чётко ответил Хаген. — Чай кипятится в расположении, на месте.

— Баранки! — довольно добавил Фридрих. — Брусника! Бифштекс! — он многозначительно покивал приезжим господам: — Божественная бурда!

Тут Хаген нахмурился, переспросил и пояснил оторопевшей комиссии:

— Его светлость хотел сказать, что ему очень нравится всё, что готовят местные повара.

— Благодарю! — согласился Фридрих.

Сильно принц прусский хотел влиться в наши русские ряды. Превозмогал из последних сил. Выжимал из накопленного словарного запаса всё возможное. И почему-то не хотел перебираться