Эхо забытых стен - Gerodot

Где-то далеко прокричал петух, разгоняя остатки ночи. Деревня начинала просыпаться. Слабые, сонные голоса из дома. Негромкий скрип двери. Скоро кто-то выйдет во двор.

Он должен был уходить. Он доел последний клубень картофеля, ощущая, как его твердая мякоть царапает горло. Зерна он решил оставить — на самый крайний случай. Зашнуровал сапоги. Вытащил из мешка топор и нож, укрепив их на поясе. Сверил, что ничего не оставил после себя.

Сквозь щели в деревянных створках курятника уже пробивался бледный свет, предвещающий рассвет.

Время было на исходе.

Тихо, как призрак, Алексей подполз к хлипкой двери. Его рука легла на засов. Аккуратно, дюйм за дюймом, он приподнял ржавую защелку. Старая древесина вздохнула еле слышным скрипом. Ничего.

Приоткрыв дверь на волосок, он осмотрелся. Двор был пустым. Короткая, пожухлая трава покрывала землю. Рядом — сарай для скота, откуда доносилось сонное мычание. Где-то вдалеке послышался кашель, затем топот шагов, удаляющихся от дома.

Это был его шанс.

Выскользнув из курятника, он прижался к стене дома, в тени. Затем, быстрым, бесшумным шагом, направился к забору, граничащему с соседним двором, а затем к главной дороге. Нужно было идти по краю деревни, по тёмным переулкам, подальше от глаз, которые могли случайно выглянуть в окно или выйти на утреннюю прогулку.

Сердце билось ровно, без паники, но с обостренной концентрацией. Каждый звук, каждый шаг был частью сложного механизма выживания. Ноги несли его быстро, не чувствуя усталости, благодаря скрытому ресурсу, который давало ему его происхождение. Он чувствовал, как энергия, хоть и скудно полученная, вновь направляется в мышцы.

Узкие, грязные переулки вели его к окраине деревни. Он двигался быстро, но без суеты. Перепрыгнул через невысокий забор. Ещё один. И вот, он на краю деревни. На небольшой, разбитой проселочной дороге, которая вела вглубь леса, на юг.

Вокруг простиралось большое поле. На горизонте, очертаниями, всё так же белым призраком, возвышалась Стена Мария. Вдали виднелись другие деревеньки, тускло мерцавшие своими первыми утренними огоньками. Там была его цель. Туда он и направлялся.

Алексей обернулся, чтобы последний раз взглянуть на деревню, которую только что покинул. Внезапно из-за ближайшего дома вывернула собака, небольшая дворняга, видимо, местная. Она посмотрела на него, почуяла незнакомца, затем, смущённая, тихонько заскулила и быстро свернула обратно за дом, не подав голоса. Или же это был старый, ленивый пес, который просто не захотел шуметь. Повезло.

Ночь. Деревня. Утро. Он сделал это. Первый шаг. Теперь — долгий путь на юг.

Холодный ветер овевал его лицо, проникая под одежду. Голод снова дал о себе знать, но теперь он был приглушен. У него был план. У него была цель. И пока он дышал, пока его ноги могли идти, а разум мог думать, он будет идти к ней. К Шиганшине. К Эрену. К Титанам. К будущему, которое он должен был изменить.

Шаг за шагом он растворился в утреннем полумраке, становясь очередной, безликой тенью на дороге этого мира, пока не добрался до леса, растущего вдоль обочины. Там он укрылся, прислушиваясь к звукам пробуждающейся деревни, которая, ничего не подозревая о нём и о своей грядущей судьбе, начинала новый день. А он, Алекс, начал новый, решающий этап своей, куда более сложной, жизни.

Первые несколько дней после ухода из Острога Забытых прошли в постоянном движении и почти абсолютной изоляции. Леса постепенно меняли характер. Хвойные заросли Медвежьего Угла, где преобладали ели и сосны, сменялись смешанными, затем — более редкими, открытыми дубравами, переходящими в просторные поля и луга, изрезанные ручьями и редкими лесополосами. Климат становился мягче, дожди были реже, но утренние заморозки пронизывали до костей.

Алексей двигался преимущественно ночью, когда тени были его лучшими союзниками, а человеческая активность сводилась к минимуму. Днем он искал укрытия в густых кустах, на высоких деревьях, или в скальных расщелинах, пережидая светлое время суток. Он спал урывками, чутко, как дикий зверь, обостренным слухом улавливая каждый шорох, каждое изменение в ритме леса. Днем же, помимо сна, он внимательно изучал местность, запоминая ориентиры, выискивая скрытые тропы, оценивая расстояния и предполагаемые маршруты. Он ел сырую картошку и жесткое зерно, растягивая скудные запасы, которые, как он понимал, могли закончиться в любой момент. Голод постоянно напоминал о себе, но стал фоновым шумом, с которым он научился жить.

На второй день пути, приютившись на дереве, он издалека наблюдал за группой лесорубов, сваливающих лес. Эти были не те, кто потерял картофельный очисток; эти были опытнее, их голоса были громкими, а движения уверенными. Он видел их инструменты, их еду — на обед они ели тушеное мясо с хлебом, — и почувствовал почти животный укол зависти. Но подходить не стал. Не та позиция. Не то время. Он видел идущую с ними небольшую повозку, возможно, для доставки дров. Но она была не укомплектована для пассажира. Его скрытность была его главным преимуществом.

К исходу третьих суток, он уже преодолел значительное расстояние. Вдалеке, на горизонте, очертания Стены Мария стали заметно крупнее, ее белесый контур теперь не казался миражом, а вырастал в нечто колоссальное, осязаемое. До ближайших крупных поселений оставалось, по его прикидкам, около одного дня пути. Он мог это почувствовать по густоте населения, по более частым признакам человеческой деятельности. Здесь, на относительно безопасных землях внутри стен, люди жили своей обычной, ничего не подозревающей жизнью.

На четвертую ночь, двигаясь по краю едва заметной проселочной дороги, ведущей на юг, Алексей услышал шум. Это был звук повозки, идущей в попутном направлении. Большой, тяжело груженный обоз. Десятки лошадей, скрип колес, голоса возниц. Торговый караван. Идущий из глубин стены Мария куда-то ближе к югу. Возможно, к Шиганшине. Или к другому крупному портовому городу на южной границе Стены.

Он мгновенно нырнул в густой кустарник, притаившись у обочины дороги. Это был шанс. Небыстрый, но относительно безопасный способ продвинуться вперед. И у таких караванов, всегда перевозящих большие запасы провианта, могли быть излишки. Или, по крайней мере, их припасы были доступны для тех, кто мог незаметно их взять.

Обоз медленно приближался. В свете редких факелов, которые держали в руках возницы, Алексей смог различить очертания повозок. Они были большие, крытые брезентом, нагруженные мешками и ящиками. Возницы — обычные, грубоватые мужики. Охрана — несколько конных всадников, тоже выглядевших как обычные вооруженные наемники, не члены гарнизона. Их внешний вид и оружие не напоминали тех, кто искал его, не было у них и собак. Пока, по крайней мере, не было прямой угрозы.

По мере