Столичный доктор. Том VIII - Сергей Линник

— Вчера прооперировали. Опасности для жизни сейчас нет, хотя поручику предстоит длительное восстановление после ранения лица.

— Да уж, видел, не приведи Господь, — широко перекрестился Данилов. — Чаю, ваше сиятельство? У меня отличный, китайский. Духовитый, вкусный… Из трофеев.

Ого, уже трофеи пошли. Может, не так плохо дела у русской армии?

— С удовольствием.

И только после чая я изложил свою просьбу. Мне требуется небольшая справка, список потерь. С акцентом на ранения головы. Если можно получить подобную бумагу от соседних подразделений — моя благодарность не будет знать границ.

Я даже намекнул, что несколько причастен к появлению касок.

— Хорошая штука, нужная. Жаль, что интенданты не заказали на всех, — сразу заявил подполковник. — А справку сейчас подготовят. Вестового к соседям тоже пошлю.

Мы расстались почти друзьями.

Глава 10

ПЕТЕРБУРГЪ, 7 мая. Изъ всеподданнѣйшего отчета министра путей сообщенія видно, что пропускная способность Сибирской дороги, доведенная съ 20 апреля до пяти паръ сквозныхъ поѣздовъ, въ началѣ лета будетъ равна одиннадцати, а въ концѣ — тринадцати.

БЕРЛИНЪ, 8 мая. Изъ Харбина телеграфируютъ въ «Berliner Tageblatt»: 'здѣшнимъ военнымъ судомъ только что приговоренъ къ смертной казни одинъ японскій полковникъ и одинъ японскій капитанъ, пытавшіеся, переодѣтыми въ китайское платье, разрушить желѣзнодорожное полотно.

ПАРИЖЪ. Король Эдуардъ склоненъ къ вмѣшательству въ русско-японскій конфликтъ. Ходятъ слухи, что во время пребыванія своего въ Копенгагенѣ онъ предпринялъ въ этомъ направленіи нѣкоторые шаги. Въ высшихъ дипломатическихъ сферахъ полагаютъ, что вмѣшательство произойдетъ послѣ побѣды русскихъ войскъ на суше, причемъ Манчжурія отойдетъ окончательно къ Россіи, а Корея будетъ находиться подъ японскимъ протекторатомъ. Симпатіи англійскаго народа по отношеніи къ Россіи увеличиваются подъ вліяніемъ желанія скорѣйшаго достиженія мира.

Совещание в штабе проходило в здании бывшей миссии. Два балла из пяти по пригодности и комфорту. Стены облупленные, столы разномастные. Генералы сидели по кругу, некоторые пили чай, звякая подстаканниками. Ну и курили как паровозы. Открытые форточки с табачным дымом не справлялись. И ведь не скажешь ничего — я не председатель, приглашенный докладчик.

Только вошел, начал высматривать место, Кашталинский поднялся и подошел ко мне.

— Князь, — сказал он сдержанно. — От всей души благодарю. Поручик Волков… я очень дружен с его отцом… Спасибо.

Пожали руки и разошлись.

Совещание как совещание. Как обычно — про свои нужды и так знаю, а чужие мне неинтересны. Первая колонна марширует, и так далее.

Дошла очередь и до санитарных потерь. Сначала строевики отчитались, превращая на лету убитых в статистику. Потом пригласили и меня.

— Господа, — начал я. — Постараюсь ваше время не отнимать. У всех забот много. Вы здесь все заинтересованы в сбережении жизни солдат и офицеров. Недавно генерал Куропаткин разрешил использование металлических шлемов в зоне боевых действий. Накануне я увидел раненого, рядом с которым такой шлем лежал. И в нем застрял осколок. Не долетел до головы. Сегодня я получил справку о потерях из этого полка, — я помахал в воздухе листочками, что выбил из подполковника. — В два раза отличаются данные о потерях от ранений головы. Повторяю — вдвое. Какие еще нужны аргументы? Стоимость стальной каски, производство которых можно наладить в любом сарае — совершенно мизерная, рубля два, наверное. Обучить солдата, а тем паче офицера, стоит намного больше. Подумайте.

Я прошелся глазами по лицам. Кто-то заерзал. Кто-то насупился.

— Это не теория. Не мнение. Факт. И он говорит нам вот о чём: когда вы экономите на стальной каске, вы убиваете солдата. Не метафорой — по-настоящему. Разрушенный череп, быстрая смерть, или тяжелые увечия в лучшем случае. А каска…

Повисла тишина. Кашталинский тяжело вздохнул, отставил чай:

— Продолжайте князь. Вижу это еще не все.

— Не все. Позвольте напомнить о белых гимнастерках. Прекрасно смотрится на строевых смотрах, согласен. Но на позициях… Господа, солдаты уже начали мазать форму грязью, красят ее какими-то самодельными красителями. Потому что понимают, какую удобную цель представляют. Как говорят, жить захочешь, еще и не так раскорячишься. Так может наше интендантство озаботится этим вопросом? Оставить белую форму для нахождения вне полосы соприкосновения с противником, а полевой вариант сделать более незаметным? Уверен, это существенно снизит потери личного состава.

Где-то в углу закашлялся кто-то из интендантов. Один из молодых штабистов опустил глаза. Они что там, уже начали подсчитывать, сколько будет стоить окраска гимнастерки и какая сумма после этого мероприятия двинется в направлении их карманов?

Кашталинский сидел спокойно, почти равнодушно, будто речь шла не о спасении тысяч людей, а о выборе вина для пикника. Потом тихо сказал:

— Ваша позиция принята, князь. Я донесу её до командования.

До Куропаткина? А почему его нет тут с нами? Так-то мне и в Мукден не тяжело скататься. После того как побывал под артиллерийским обстрелом, невысокий уровень чинопочитания у меня еще больше упал. Так и дно пробью — аккурат к высочайшему визиту. Но Кашталинскому хамить не стал, коротко поблагодарил за внимание, сел.

* * *

Возвращаясь с совещания, я поймал себя на странном ощущении: злость ушла, а усталость осталась. В голове лениво крутились обрывки мыслей. Я вспоминал грустный доклад подполковника Данилова — мы с ним пересеклись уже за чаем.

Говорил командир полка об атаках японцев. «Как заведённые, князь, — сокрушённо качал он головой. — Без воплей, без размахивания флагами. Просто молча идут. Иногда кричат „Банзай“. И ведь не остановишь. Пока половину не выбьют, не повернут. Переступают через своих, и дальше прут. И ведь если взять каждого отдельно — соплей перешибить можно. Крестьяне в основном, всю жизнь на рисе и водорослях каких-то. А вместе соберутся, хоть караул кричи».

Я тогда спросил, наивно:

— Что, и пулемета не боятся?

Подполковник горько усмехнулся:

— Невозможно проверить. В нашем полку нет ни одного. У нас и артиллерия — две старых трёхдюймовки, от переплавки спасли, наверное. Зато у японцев по штату семнадцать пулеметов! — тут Данилов поднял палец вверх, призывая меня оценить степень огневой мощи противника. — На дивизию. Что остается? Только надеяться на трофеи.

Вот вам и «великая армия». Вот вам и подготовка к войне. Пролюбили все полимеры. А я ведь в «колокол начал бить» уже давно, пилил мозг Сергею Александровичу. И все без толку. «Да с кем там воевать-то, дикари». А ничего, что первый японский император сильно подревнее наших всех помазанников будет?

Наверное, я очень уж глубоко погрузился в медитацию, чуть не