Чэч: Сезон дождей - Артур Фатыхов

— Вставай, парень, смена пришла. Иди отдыхай.

Сонно кивнув, Джок поднялся.

— Пост сдал.

— Пост принял, — ответил Угез, уже не удивляясь почти армейским порядкам, в обычной с виду ватаге бродяг.

— Подтверждаю. — Кивнул Джок. — Спокойной вахты.

— И тебе хорошего отдыха, парень.

— Хоро-ошо. — Плюхнувшись в левое кресло, протянул Угез. — Хорошо!

Как ни комфортно и тепло сейчас было внутри фургона, здесь на облучке было привычнее, а значит, — хорошо. И пусть шальные капельки бушующего ливня, залетают под навес, то дело привычное. Да и широкие поля шляпы хорошо защищают от дождя. А совсем уж шальные капли, попавшие на лицо, и утереть можно, не в первый раз.

Но всё же сначала дело. Глубоко вздохнув сырой бодрящий воздух, Угез мысленно потянулся к Бурому, мерно шагавшему в первой двойке, прислушался к его ощущениям. Матёрый бык мерно передвигал копытами по дороге, не обращая особого внимания ни на дождь, ни на мелкие то и дело попадающиеся лужи под ногами. Угез почувствовал, что несмотря на кажущееся спокойствие, бык регулярно прислушивался к тому, что происходит за, казалось бы, всё поглощающим шумом ливня. Но пока ничего не встревожило вожака маленького стада. А раз не его ничего не тревожит, то и Угезу бояться нечего.

Разорвав связь, возница открыл глаза и вовремя. Сзади послышался шелест отодвигаемой шторы, отделяющей облучок от внутренней части фургона. Обернувшись, он увидел осторожно, из-за того, что в обеих руках держал большие чашки с парящим сбитнем, выбирающегося наружу Миклуша.

— Не помешаю, дядя Угез? — поинтересовался пацан, протягивая одну чашку вознице.

— Чем? — удивился тот. — Места много, садись, куда вздумаешь. Только я думал, что ты устал, как парни, и после ужина спать завалишься.

— Устал, — согласился Миклуш, — только спать всё равно не хочется, а мне здесь сидеть нравится, — на дорогу смотреть, быков чувствовать.

— Парень, да так тебе все тайны возниц открыться могут. — Улыбнулся Угез. — А это, поверь, для будущего бугра так же важно, как и знание аномалий и монстров, скрывающихся за стеной дождя.

Прозвучало немного напыщенно, но Угез почти слово в слово повторил слова одного из своих старых учителей возничному делу, услышанные ещё тогда, когда сам был чуть старше сидящего напротив пацана. Миклуш аж вскинулся, в его глазах вспыхнули звёздочки, лучащиеся совсем ещё детским любопытством. Подавшись к вознице, он быстро зашептал:

— Дядя Угез, а ты про Приходящих с ливнем знаешь? Расскажешь? А то дед Агееч с дядей Иваном только ругаются и выпороть грозятся. — Шмыгнул носом пацанёнок.

— Миклуш, — возница, тоже подавшийся вперёд, зашептал в ответ, — ты же знаешь, что о таких вещах можно говорить только в трактирах за толстыми стенами? А на улице и, особенно, в пустоши нельзя.

— Знаю. — Вздохнул тот. — Но думал, что это… пред-рас-суд-ки.

— Чего? — Не понял Угез.

— Предрассудки, так отец говорит. Это когда люди верят в то, чего нет.

— Понятно. — Возница улыбнулся, откинулся на мягкую спинку удобного кресла и допил остатки сбитня из чашки. — Не знаю, предрассудки это или нет. Но Приходящие с ливнем действительно существуют. Хотя и сказок с байками про них напридуманно немало.

— Не расскажешь. — Разочарованно сделал свой вывод мальчишка, тоже выпрямляясь в кресле.

Угез задумался, — пацан ему нравился своим желанием узнать новое о секретах пустоши. К тому же неплохо обращался с быками, даже умений несколько нужных было. А это его: «Бугор должен всё уметь…» А почему бы и не рассказать? Его же когда-то вот так же, поздними вечерами, ветераны в дороге наставляли. И, можно смело сказать, Угез стал одним из лучших возниц в этом краю Проклятой пустоши. «Пусть и ущербным. Так это, надеюсь, пока».

— Миклуш, тебе же с быками возиться нравится?

— Да. — Согласно кивнул мальчишка, ещё не понимая, куда клонит возница.

— И быками в дороге управлять приходилось?

— Конечно, они меня, после отца, лучше всех слушаются. Поэтому и управлять доверяют.

— Вот. Можно сказать, что ты уже настоящий возница. А возница чем от обычного бродяги отличается?

Заинтересованный Миклуш, снова подавшийся вперёд, пожал плечами и предположил:

— На облучке сидит, фургоном правит, когда остальные отдыхают.

Угез согласно кивнул:

— Правильно. Это в вашей ватаге мне спальное место внутри фургона выделили. Это потому, что ватага не очень большая и фургон хороший, просторный, рассчитанный на народ с запасом. А в других ватагах или караванах вознице часто внутри фургона места нет. Да, это у вас вон чудо-печка, в дороге готовить можно, а остальным на ночёвку вставать надо, а в дороге сухарями только и давись. Потому часто мы, прямо тут на облучке или под фургоном, спим и едим. А порой, если срочно куда добраться надо, возница может и сутками не спать. Это тяжело. Вот и приходится себя чем-то развлекать. А какие в дороге ночью развлечения? Только разговоры. О чём только не судачат в дороге, порой даже о том, о чём вспоминать-то опасно, как, например, о Приходящих с ливнем. Вспоминать опасно, но интересно же. Вот и нашли пытливые умы способ один, когда и поболтать можно, и нечисть при этом всякую не привлекать.

— И как?

— А сейчас расскажу и даже покажу. Но перед этим сделай вот что: ты сейчас иди вовнутрь фургона, там на моих нарах сума небольшая лежит. Открой её, и свёрток из тёмной ткани увидишь, в неё секрет тот и завёрнут. Возьми, да сюда принеси, — а я уж тебе здесь всё покажу да расскажу. — Угез протянул пацану свою кружку. — Заодно ещё сбитня налей. Агееч его таким вкусным делает, что я ещё ни разу в пустоши такой не пил.

— Я быстро, — пообещал Миклуш, схватив кружку и вскакивая с кресла.

«А почему и нет?» — мелькнула мысль в голове Угеза, с улыбкой смотрящего вслед пацану, которого как ветром сдуло. — «Может быть, моё время пришло наставником стать? Секретов-то своего дела знаю много: чему-то меня учили, что-то подсмотрел, что-то само открылось, чем-то Суть одарила. И если получится передать знания пацану, который непросто мечтает стать бугром бродяг, как многие его сверстники, живущие в пустоши, а буквально, как губка, впитывает науку выживания, моё уважение мужикам, как-то смогли в него это желание вложить, то ждёт его почёт не