Катали мы ваше солнце - Евгений Юрьевич Лукин

тот загружался, мельком оглядел дремучие громады крон, сквозь которые с переменным успехом пыталось проплавиться полуденное солнце. Благодать. Особенно если учесть, что всё утро пришлось потратить на ругань в райотделе милиции. Точнее – в паспортном столе. А здесь… Тихо, относительно прохладно, никто не помешает.

Армен вывел на экран недавно скачанный текст и неспешно принялся доводить его до ума. Приближающихся шагов, разумеется, не услышал.

– Не помешаю?

Не дожидаясь ответа, спросивший присел рядом.

Да чтоб тебя… Пустых скамеек мало? Армен неприязненно взглянул на незваного собеседника. Увиденное его не обрадовало. Суровая физиономия. Можно даже сказать, авторитарная. Вдобавок с претензией на интеллект.

– Работаем? – полюбопытствовал подсевший. – Или так, в игрушки играем?

Армен насторожился. Воля ваша, но сама постановка вопроса какая-то была подозрительно ментовская. Хотя понятно. Теперь, после райотдела, дяди Стёпы будут мерещиться долго. Впрочем, для опера в штатском подсевший староват. Разве что отставник.

– Читаем, – сквозь зубы отозвался Армен.

– Хм… – озадаченно сказал пожилой незнакомец.

А может, бывший парламентарий. Уж больно величав. Остался не у дел, вянет без общения. В три приёма Армен убрал лишние пробелы между словами – и текст на экране заметно похорошел.

– Что-нибудь по специальности?

– Нет, художественное…

– Прямо с компьютера читаете?

– Угу…

Маститый старец поцокал, покачал головой.

– Глаза испортите, – сочувственно предупредил он.

– От чтения вообще глаза портятся, – последовал философский ответ.

– Ну… не в такой степени…

– В такой, в такой… – рассеянно отозвался Армен, делая все кавычки полиграфическими. – Это в прошлом веке мониторы были никудышние, а теперь без разницы… что экран, что бумага…

Из того, что он произнёс в течение всей беседы, смысл имело только одно слово – «угу». Так и надо было с самого начала: «Угу, угу, угу…» Как филин. Глядишь, отвязался бы.

– А я вот не могу с экрана, – признался отставник. – Книга для меня – это… да! Книга – это книга.

– Угу… – сказал Армен.

– Книгу взял да пошёл…

– Угу… – сказал Армен.

– А тут такую тяжесть таскать…

На третье «угу» Армена не хватило.

– Да ну какая там тяжесть! – вынужден был возразить он. – Подарочные издания, бывает, больше весят. И потом, у меня ж тут не одна книга-то. Целая библиотека.

– А потерял, уронил? – поддел собеседник. – Разом всё и накрылось.

– Ну так копировать надо. На диск, на флешку…

Гравийная дорожка была испятнана тенями и солнцем, как шкура леопарда. Письмена Бога. Иногда леопард передёргивал шкурой, и письмена, надо полагать, меняли смысл.

– Библиотека! – Отставник усмехнулся. – К стеллажу подойдёшь, проведёшь рукой по корешкам: да, библиотека. А это… Нет, не понимаю.

Так разглагольствовать мог только человек с обширной жилплощадью. Или владелец особняка… В однокомнатке поживи!

– Чтение – оно и есть чтение, – хмуро сказал Армен. – Хоть с берестяной грамоты, хоть с бумаги, хоть с монитора…

– Но преимущество-то в чём?

«Неужели когда-то общение и впрямь было роскошью? – с тоской подумал Армен. – Теперь это чума».

– У меня, например, дальнозоркость… – начал он.

– Вот! – немедленно возликовал отставник.

– Врождённая. Компьютер тут ни при чём. А в книгах буковки обычно мелкие, слепые…

– Так очки-то на что?

– Терпеть не могу.

– А контактные линзы?

– Ещё хуже… Ходил у нас один в контактных. Ронял то и дело, потом ползал, на ощупь искал. Послюнит, на место прилепит… А тут – видите? Выделил весь текст, укрупнил – и читай на здоровье.

Собеседник проследил за операцией:

– А это вы что сейчас сделали?

– Заменил везде сдвоенные дефиски на длинные тире. Лёгким движением пальцев.

– Зачем?

– Красиво. И по типографским нормам положено.

– А вы кто по профессии?

– Когда-то работал верстальщиком. Вот, пожалуйста. Теперь текст смотрится как надо. Как должен смотреться.

– Всё равно, – упрямо сказал отставник. – Берёшь бумажную книгу в руки – и чувствуешь. Ощущаешь. С любовью сделано. Переплёт, обрез…

– Да уж с любовью там! Залепят всю крышку сусальным золотом – и вся любовь. Друг у меня знаете что делал? Купит книгу, обложку сорвёт и сам переплетёт по новой. Как нужно. Или вёрстку взять! Глаза б не смотрели… А я-то для себя. Для своего удовольствия. Чтобы читать потом было приятно.

– Покажите, – не устоял собеседник.

Армен показал.

– Хм… – сказал тот. – Действительно… Это уже в готовом виде?

– Нет, – сказал Армен. – Последнего штриха не хватает.

– Какого?

– Секрет фирмы.

Отставник разулыбался.

– Ну, раз секрет, выпытывать не буду, – заверил он. – А что за текст? Классика? Современность?

– Современность.

– Да? Я вот больше по классике. Мопассан, Боккачио… А что именно?

– Детектив. – Армен снова чуть развернул ноутбук на собеседника. – О трудных буднях нашей героической милиции.

– Ну-ка, ну-ка…

Армен развернул экран полностью. Собеседник нахмурился, достал очки. По прочтении названия повести мужественное лицо его приняло растроганное, несколько даже бабье выражение. Затем отвердело вновь.

– Тогда не смею мешать, – решительно сказал он, вставая. – Вникайте. – Спрятал очки. Отойдя на пару шагов, обернулся. – Хорошая книга. Читал. Хорошая. Приукрашены мы там слегка, не без этого, но в целом…

– Мы?

– Полковник милиции в отставке, – наконец-то представился незнакомец. – Последняя должность – замполит района…

Вот оно что. Замполит. Идеолог. Лицедей, короче.

– А всё-таки бумажная книга…

С лукавым видом отставной замполит погрозил напоследок пальчиком и ушёл по испятнанной тенями аллее. Навсегда. Или вернётся ещё?

Выждав, когда широкая спина собеседника надёжно скроется за поворотом, бывший верстальщик установил ноутбук в исходное положение. Ну-с, приступим. Последний штрих. И Армен с чувством глубокого удовлетворения лёгким движением пальцев заменил везде «милиционер» на «урод». Всмотрелся, вздохнул… Конечно, строгая традиция требовала «козла», но там, к сожалению, беглая гласная в корне. Полистал, полюбовался идеально выверстанным текстом…

Попробовал бы он сделать такое с бумажной книгой!

15.06.2007

Приснившийся

Сон прояснился внезапно – и такое впечатление, что с середины. Поэтому оставалось лишь гадать, как попали они в эту тесную каменную комнату и почему зияет в земляном полу прямоугольная дыра и выглядывает из неё тёмная крышка старинного сундука, а сами они вдвоём с кем-то незнакомым ползают на коленях, торопливо сгребая в яму рыхлую землю.

Что-то они, видно, натворили в первой, канувшей, половине сна и теперь заметали следы.

Дело продвигалось медленно, и даже забрезжила надежда, что пробуждение так и застанет их за этим занятием, но тут сон опять передёрнуло: яма вдруг оказалась засыпанной, а они уже разравнивали и уплотняли грунт ладонями…

Потом оба поднялись с колен и, бесшумно отступив каждый к своей стене, снабжённой каменным приступочком, уселись друг напротив друга, как пассажиры в купе.

«Успели, – неуверенно подумал один. – Может, и выкрутимся…»

Смысл происходящего был ему по-прежнему неясен, но сердце колотилось ликующе. От ямы не осталось