Отринутый от святыни - Татьяна Мамаева

 «Смерть. Раньше это слово было чем- то абстрактным и далёким. Я никогда не задумывалась о том, что меня ждёт после смерти. Рай? Ад? Жнец смерти, который поможет мне переродиться, начать новую жизнь? Или вечная темнота? Может, я окажусь среди тех теней, потерянная и несчастная. Забуду своё имя, своё прошлое, людей, которых я люблю. И буду бесцельно бродить по незнакомым мне коридорам, снова и снова переживая самые худшие моменты моей угасшей жизни.

Раньше я не задумывалась об этом. Сейчас – не могу выбросить это из головы. Смерть словно стала ближе ко мне, грозной тучей паря над моей головой, напоминая о своём присутствии, о том, что я не могу сбежать от неё. Напротив, каждая секунда сокращает расстояние, между нами. Последний вздох, последний взгляд, последняя мысль. Она будет держать меня за руку, становясь свидетелем моих последних секунд.

Что бы я ни делала, меня преследует вопрос: «Для чего всё это? В чём смысл? Возможно, когда- нибудь, всё это не будет ничего значить для меня». Проблемы забудутся, лица людей буду стёрты из памяти. Это в лучшем случае. В худшем – вечный огонь ада, потому что я понятия не имею, как попасть в рай. 

В такие моменты я вспоминаю свой дом, родные лица моих родных. Это помогает, даёт смысл. Какой? Я пока не знаю».

В дверь постучались, и Мередит отложила ручку. В комнату вошла Джейн и сообщила о том, что мистер Браун ждёт её в кабинете.

Он посмотрел на её пальцы и усмехнулся.

– У тебя все руки в чернилах.

– Пишу дневник, – сказала она, улыбнувшись, и села на кресло, напротив него.

Её ночной спутник уже неделю не беспокоил её. Несмотря на это, каждую ночь она слышала шаги мистера Брауна в холле. Он отказывался покидать свой пост смотрителя, следя за её безопасностью. Она уверяла его в том, что в этом нет необходимости, хотя в глубине души благодарила его за заботу и защиту.

– Хотел узнать, как продвигаются ваши занятия с гувернанткой.

– Замечательно. Кстати, хотела спросить. Что ты рассказал ей обо мне? Каждый раз, когда я правильно повторяю за ней движения танца или играю на фортепиано без ошибок, она произносит молитву и смотрит на меня так, словно свершилось какое- то чудо. А если я совершаю ошибку, как вчера, например, когда я занималась вышиванием, она начинает разговаривать со мной как с ребёнком и успокаивает, говоря, что у меня обязательно всё получится.

– Мне нужно было, как- то оправдать то, что в свои двадцать пять лет, ты так не образована. Кажется, я ей сказал, что в юности ты была очень болезненным ребёнком. Твои бедные родители оплакивали тебя, чуть ли не каждый месяц. В конце концов, Бог решил сохранить твою жизнь, в награду твоим бедным родителям. Первые несколько лет, они не занимались твоим образованием, потому что боялись, что переутомление может снова вернуть твою болезнь. Твоя гувернантка- очень добрая, верующая женщина. Она уверена, что ты – живое доказательство существования Бога.

– Вот почему она сдувает с меня пылинки, – сказала Мередит, рассмеявшись.

– Это ещё не всё. Мы ожидаем гостей сегодня. Герцога Норфолка с герцогиней.

– Вот как?

– Они являются моими близкими друзьями, – добавил он с грустной улыбкой.

– Что такое?

– Герцог умрёт через три года. – Он задумчиво зажёг сигару и продолжил: – Они мне понравились с первого взгляда. Несмотря на их титул и приверженность к короне, они не являются жертвами Викторианской морали: в отличие от большинства их современников, они лишены жеманства и ханжества. Оскар Уайлд писал: «Филантропы, увлекаясь благотворительностью, теряют всякое человеколюбие». К сожалению, это определение олицетворяет моральный облик многих представителей высшего и среднего классов. К счастью, мои друзья не относятся к ним. Я уверен, что они понравятся тебе.

*

Герцог с герцогиней приятно удивили Мередит. Несмотря на слова мистера Брауна, она с тревогой относилась к их приезду, боясь сказать что- нибудь неподобающее или смутить их своим поведением.

Герцогиня, яркая и грациозная женщина двадцати восьми лет, сразу же попросила Мередит отбросить формальности:

– Пожалуйста, называй меня Мэри. Я думаю и герцог, не будет против того, что ты будешь называть его Генри. – Она бросила смеющийся взгляд на мужа. – Обращение «Ваша милость» не годится для таких дружеских встреч, как наша, не так ли?