Герой на подработке. Ищи ветра в поле - Елена Тихомирова

– Не лезь ко мне, – сухо, но запоздало предупредил я.

Паренёк почесал затылок, задумчиво уставился мне в глаза, а затем резко отшвырнул недоеденное яблоко в сторону да решительно закатал рукава.

– Подраться хочешь? Так давай.

– Не хочу я драться.

– Тогда чё такой базар поднял, чепушило?

Я не понял о чём он, но его замах сделал дело. Увернувшись, я выпустил из руки корзинку и бросился на обидчика. Скажу честно, что-то во мне даже обрадовалось внезапной стычке. Я настолько перетрусил из-за задания мэтра, что ныне драка являлась для меня отличной эмоциональной разрядкой.

– О, махаловка! – тем временем радостно вопила начавшая сбегаться ребятня. – Мочи его, Репа! Пускай лопух поочкует по нашей улице шнырять!

Улочка была слишком неказистой, чтобы её так рьяно защищать. Скорее даже не улочка, а переулок. Как раз такой, чтобы на внезапную детскую агрессию никто внимания не обратил. Лишь парочка юнцов, скорее всего студентов, вместо того чтобы разнять драчунов, начала делать ставки. А силы были почти равны. Я был старше, но неопытнее. Мой соперник наоборот. Однако в какой-то момент мы ухватили друг друга за волосы, покатились по земле, и паренёк, сдаваясь, крикнул мне в ухо.

– Харэ! Харэ, говорю!

Слово «харэ» я тогда не знал. Но, судя по тому, что мальчишка лишь отталкивал меня, а не стремился нанести новые удары, я осторожно разжал хватку. Он тоже. Мы, отряхивая и поправляя на себе одежду, с опаской поднялись на ноги.

– Я Репа, – он протянул мне грязную руку с неровными обкусанными ногтями.

– Арьнен, сударь, – представился я.

– Чё? Из подмастеровых, шо ли? Грамотных?

– Да, – на всякий случай сказал я.

– Тогда давай. Руку жми, а не то шняга тебе будет.

Он погрозил мне кулаком, и я решил последовать уличному этикету.

– Давно в Юдоле? Чего-то я тя раньше не сёк.

– Нет. Третий день.

– Ха! То-то я и смотрю, лезет по моей зоне харя чмошная. Ничё. Обвыкнешься. Со мной другу водить будешь, зашибись из простого шкета пацаном станешь.

Мне от силы была понятна лишь половина сказанного. И суть как-то бессовестно ускользала. А потому я молча поднял корзину и вознамерился идти по своим делам дальше. Стычка ничем серьёзным, кроме нескольких ссадин, не закончилась.

– Куда прёшься-то?

– Мне на рынок. Учитель приказал еды купить.

– Дуй за мной. Я тя проведу и зачётных торгашек покажу. Лишнего не стребуют, – улыбнулся Репа и подмигнул. Затем он поднял недоеденное яблоко и, продолжая его жевать, поволок меня через дебри города.

Что после всего этого можно сказать? Только то, что на следующий день испытание рынком должна была пройти Эветта, ибо компания местного «авторитета» никак не помогла мне справиться с поставленной задачей.

Моя подруга ушла, предварительно окинув меня снисходительным взглядом. Мэтр часом ранее закрылся в своей комнате, намереваясь отдохнуть, и до сих пор оттуда носа не показывал. Ему было не до меня. Мастер Гастон тоже никого не мог побеспокоить. По утру он отправился к поставщику глины, повесив на дверь табличку «закрыто до полудня», и до сих пор не вернулся. Поэтому я преспокойно сидел на нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, время от времени прижимал к пожелтевшему синяку у глаза холодную тряпицу да читал фолиант по некромагии с интересной надписью на первой странице «Издание №4. Исправленное и дополненное».

Размышляя, в результате чего первое издание исправлялось и дополнялось столько раз, я нет да нет, а с любопытством посматривал на дверь в ожидании Эветты. Её приход виделся мне эпическим. Я с воодушевлением представлял себе какие мстительные комментарии отпущу, когда она тоже явится в порванном платье, без корзины и без денег.

И вот оно!

Тонкий серебристый звук дверного колокольчика дал знать, что кто‑то пришёл и всенепременно желает попасть внутрь. Я решил сначала подсмотреть в щель в ставнях, кто же это может быть, так как с порога раздавался не только знакомый смех, но и незнакомый голос. Однако всё выглядело мирно. Поэтому я отодвинул задвижку и приоткрыл дверь, тайком почёсывая руку. Гематомы после побоев благодаря магии сошли быстро, но именно это место отчего-то нестерпимо чесалось.

– Заходи.

– Да, я сейчас, – ответила Эветта, и я, окидывая её счастливое лицо подозрительным взглядом, поинтересовался:

– Всё в порядке?

– Да, конечно, Арьнен.

– Арьнен. Ха, такое имя смешное, – хмыкнул нескладный юноша, и моя подруга тут же сурово нахмурилась.

– Здесь нет ничего смешного. Чего ты себе позволяешь?

– Ладно. Извини, – замялся незнакомец. – Будет ещё нужна помощь, обращайся. Я часто у караулки бываю. Спроси Броля. Меня там все знают.

– Хорошо. Так и сделаю.

Она помахала вослед парню рукой и вошла в дом. Я недоумённо смотрел на полную корзину продуктов, которую Броль перед уходом поставил на крыльцо.

– Чего стоишь? Помоги мне, Арьнен.

– Я это не подниму, – честно ответил я.

Эветта тяжело вздохнула.

– Тогда хватайся за дужку, вместе на кухню понесём.

– Мэтр тебе задание дал. И, кстати, вряд ли он просил столько всего покупать.

– Ну, пожалуйста. Помоги мне.

– Нет. Живот надорву.

Девушка пристально посмотрела на меня, надула губы и начала носить продукты на кухню по частям. Я молча наблюдал за тем, что она выкладывает и…

– Ого, клубника!

– Кыш! – хлопнула она меня по протянутой ладони. – Это Броль меня угостил.

– А что ты сделала, чтобы он так тебе угождал?

– Улыбнулась.

– Честно? И всё?

– Всё.

– Ничего себе, – искренне расстроился я. – А меня били. Сначала Репа, потом стражник ударил за то, что Репа подговорил меня деньги не платить. Ещё и все монеты отобрал. А затем я по другой улице возвращаться решил. И так как там уже знали, что я Репе руку пожал, то схлопотал от враждующих с ним ребят… Почему с тобой всё иначе? Как так‑то?

Эветта поглядела на моё растерянное лицо, с которого не до конца сошёл синяк, затем со скрипом пододвинула стул ближе к снеди, вольготно уселась на него, по-царски облокачиваясь на спинку, и, откусив от сочной крупной клубники кусочек, свысока ответила:

– Можешь обзавидоваться, ибо такова судьба только мальчиков. Любая девочка куда как больше приспособлена к жизни в этом нелёгком мире.

Нынче зависти во мне уже не осталось