Клинок света. Книга первая - Джез Кэджио

Установив вторичный узел, я получу новые возможности. Меридианы будут усиливаться каждый раз, когда я буду вкладывать в них очки, но вторичный будет более сильной версией обычного бонуса.

Голова: первичный узел. Дальнейшее расширение невозможно.

Глаза: улучшение зрения. Вероятно, ценные или важные детали будут подсвечиваться цветным контуром. Способность будет возрастать с соответствующими навыками.

Уши: важные звуки станут лучше различимы при концентрации.

Рот: с 10 % вероятностью голос будет производить на слушателя желаемый эффект: успокоение, соблазнение, убеждение при необходимости.

Сердце: вы получите дополнительные 10 пунктов по шкале здоровья за каждое очко, вложенное в телосложение.

Лёгкие: вы получите дополнительные 10 пунктов за каждое очко, вложенное в выносливость.

Желудок: вы получите 25 % устойчивость к ядам.

Ноги: вы получите 10 % увеличение скорости.

Стопы: вы получите 25 % бонуса к равновесию, это снизит вероятность падения или того, что вас собьют с ног.

Руки: ваша грузоподъёмность увеличится на 25 %.

Ладони: ваши способности к ремёслам будут развиваться на 10 % быстрее.

Я помедлил, размышляя о своём обычном игровом стиле, потом потряс головой, принимая тот факт, что это не игра, это теперь моя жизнь. Мне виделось три вероятных выбора: глаза, сердце или ладони. Дополнительное здоровье может быть очень важно, буквально жизненно важно. Однако ремёсла всегда были моей любимой частью любой игры. Да и в обычной жизни я любил что-нибудь мастерить. И базовый курс ремёсел, который мне преподавали в замке барона, освоил с огромным удовольствием. На самом деле выбор был предельно прост: я должен уметь видеть, и любое улучшение в этой области станет огромным плюсом.

Вторичный узел выбран… Подготовка к изменению через 5….4… 3… 2… 1…

Мир снова растворился в агонии. Боль была страшной, на сей раз поразив главным образом мозг и глаза. Они трансформировались, чтобы дать жемчужине максимальный доступ. Я чувствовал, как тончайшие, острые как иглы щупальца разрывают мои глаза на клетки и перестраивают их.

Когда всё наконец закончилось, я потерял сознание, провалившись в благословенное забвение. Уже отключаясь, я заметил последнюю соткавшуюся из дыма фразу:

Поздравляем, вечный, ты достиг 1 уровня!

Всё повторялось снова, мир уплывал от меня и я падал, чувствуя, как в мгновение ока преодолеваю чудовищные расстояния… А потом толчок остановки, будто я свалился прямо с орбиты на тротуар.

Вдруг я проснулся. Фантомная боль от имплантации ещё терзала тело. Я заметался и ударился обо что-то твёрдое, находившееся всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Я открыл глаза, но стояла абсолютная темень, зато в горло полилась жидкость, и во время моих отчаянных движений попала в лёгкие.

Паника вышибла из головы все разумные мысли: очередная перемена стала последней каплей. Я оказался один в темноте, и я тонул.

Я замолотил кулаками, локтями, коленями и головой. Я был внутри чего-то, что окружало меня со всех сторон. Разум завопил, и это разбудило ЕГО.

Где? Куда? Не-е-ет, только не опять! Только не снова в темноту! Не-е-е-ет!!!

Голос в моей голове возник внезапно, но крошечная крупица разума успела заметить, что на сей раз он казался более реальным. Более… здешним, нежели обычно. Как будто он был рядом, а не где-то на краю сознания.

От его и своих собственных криков я начал сходить с ума. Продолжая метаться, я вдруг почувствовал, что окружающая жидкость стала куда-то утекать, а бледный свет обозначил края того, что было передо мной.

Я запустил пальцы в ставшую вдруг видимой щель, принялся с силой проталкивать их внутрь и не остановился даже тогда, когда сорвал ноготь на указательном пальце правой руки, защемив подушечку в щели. Просто не мог остановиться, проталкивая пальцы всё дальше и поскуливая от боли.

Наконец щель оказалась достаточной, чтобы я смог нормально ухватиться и начать отчаянно толкать, налегая на то, что стояло между мной и светом. Через несколько секунд мышцы напряглись и стали рваться. Боль разлилась по спине, плечам и даже по бёдрам, а я всё толкал, заставляя преграду подаваться.

Возникло ощущение скольжения, раздался звук разбивающегося камня, и преграда наконец подалась. Сначала чуть-чуть, а потом рывком, от которого плита слетела и врезалась в ближайшую стену с грохотом, отдавшимся в крохотной комнатке гулким эхом. Я вывалился из ящика, в который был заточен. Колени ударились о каменный пол, и я рухнул на него с потоками жидкости, в которой до этого находился.

Я скрючился дрожа, мокрый до нитки, и лишь отчаянно мечтал, чтобы это закончилось. Меня раз за разом выворачивало тягучими спазмами, а когда вся жидкость наконец вышла, я втянул тёплый зловонный воздух и заорал от боли, ужаса и несправедливости. Скорчился в позе эмбриона, подтянув колени к груди, обхватив их руками и зарывшись лицом во влажную темноту. Я лежал, дрожа, размазанный пережитым так, как не бывало с самого детства, и тихо плакал.

Мне казалось, что прошло всего несколько секунд, на самом же деле минуло не меньше получаса, когда появившийся звук вернул меня из забытья. Я с трудом поднял голову, чувствуя, как жжёт от слёз глаза. Грудь ходила ходуном, я задыхался, но попытался собраться с силами и заставить себя осмотреть комнату, в которой оказался.

Она была длинной и узкой. Ящик, в котором я был заточён, оказался саркофагом, тут и там располагались стеллажи с оружием, которые я помнил по прошлым снам. В стенах были небольшие ниши со светильниками, которые загорелись с моим появлением.

Обычно в подобных нишах располагались жертвоприношения, но эти были пусты. Я огляделся, но рядом никого не было. Не было также ни оружия, ни доспехов.

Осматривая комнату и пытаясь заставить мозг работать, я сделал ещё один рваный вдох и узнал зал призыва. Всё было затянуто паутиной, на всех поверхностях лежали горы пыли, а искусная резьба, обычно украшавшая зал, была просто покрыта слоем грязи.

Я заставил себя разогнуться и, чуть пошатнувшись, встал. Присмотревшись и стерев грязь с ближайшей стены, понял, что помню эту часть барельефа. Обычно она была над стойкой с кинжалами, и я видел её во всех снах, которые помнил. Одинокий странник в доспехах защищал людей и убивал тварей.

Может, звучит глупо, но для меня эта картина всегда много значила. Страх на лицах людей давал место надежде, а фигура, так похожая на меня, помогала им. Глядя на неё, я чувствовал себя героем. Картина давала мне силы, показывала, к чему стремиться. Но в этом месте она была изуродована, а фигура – лишена лица. Длинные