Помещик 3 - Михаил Шерр

Что и как в их строительстве, я знаю как пьяница свой карман, на своём прорабском веку повидал их изрядно.

А вот когда они появились, понятия не имею. Но в любом случае мой элеватор будет таким, что слюни потекут у конкурентов, если они, конечно, есть.

Четвёртая машина будет работать в посёлке нашего «Общества». Я его пристрою прямо за околицей заштатного города Воротынска, практически в его черте. И понятное дело, вопрос времени, когда этот городишко станет нашей вотчиной.

Там тоже будут беконный и молочный цеха, а на пустоши появятся соответствующие фермы. Силантий хочет поселиться там, и я очень положительно оцениваю его идею.

Кроме Силантия, там уже изъявили желание поселиться два десятка мужчин со своими семьями.

Десять из них — сербы, а остальные — наши крепостные: Анны и трое моих, двое тороповских и один сосновский.

Мужики уже начали там работать; лесоторговцы, конечно, приняли моё предложение, и наши мужики вместе с их работягами чистят наши леса, они их вывозят, а нам привозят на пустоши хороший деловой лес.

Сюда паровая машина придёт во вторую очередь, возможно, ещё до Крещения; пилорама, которая уже строится, пока будет на лошадиной тяге, но сразу же будет переведена на пар.

А в первую очередь, и притом самая мощная машина, прибудет на шахту. Она будет не только работать на шахте. Там сразу же начнётся строительство двух пока мастерских: инструментальной, которая, в частности, будет производить сепараторы, и литейной.

Я всё-таки подумал и посоветовался с Василием. Под его руководством попробовал сам покузнечничать, что мне, кстати, очень понравилось, и его отзыв о моих способностях был прекрасным.

И мы решили попробовать сварганить то, что в моём двадцатом веке называли батареями отопления.

Все эти машины — отечественные и будут изготовлены на Александровском заводе в Петербурге. Сейчас, в связи с начавшимся голодом (всё-таки пострадало больше двадцати губерний), на заводе некоторый напряг с оплатой сделанных им заказов.

Две первых и самых мощных машины уже практически готовы. Их должны были поставить на какие-то фабрики в Москве.

Но из-за очередного российского голода заказчики тянут с оплатой и фактически желают этот «приятнейший» момент отложить хотя бы на полгода.

А Силантий сказал, что нет проблем, и оплата будет так-только-так, сразу.

Реально договорились, что отгрузка начнётся тут же, как будет получено окончательное добро с нашей стороны. То есть моё «да».

Как только в Калуге окажется первый транспорт с деталями машины и бригада заводских спецов, которые будут её устанавливать, испытывать и запускать, с нашей стороны следует оплата.

И этот механизм будет работать всё время нашего сотрудничества. Но это не всё.

Двое мастеров с Александровского завода останутся у нас на два года для подготовки наших кадров, а трое приедут к нам с Пожевского. Причём эта троица — на постоянную работу.

Но и это не всё. Заключительным аккордом поездки Силантия было согласие Александровского завода принять на обучение в его училище шестерых юношей в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Срок обучения — четыре года, но возможно и до шести.

Поражённый таким результатом его поездки, я спросил Силантия, как и с кем ему удалось о таком договориться.

Москва, конечно, Первопрестольная, но такие договорённости достигаются только в Санкт-Петербурге.

Силантий в ответ загадочно улыбнулся.

— Не только вы, Александр Георгиевич, можете договариваться об удивительном. Мы тоже, знаете, не лыком шиты, — а потом ещё раз улыбнулся, на этот раз своей обычной открытой улыбкой, и закончил эту тему. — Я, Саша, не могу тебе этого рассказать. Всё дело в том, что если я буду болтать, то мне в следующий раз покажут на дверь.

Глава 11

О ежедневном доходе в тысячу рублей серебром со своего предприятия можно было только мечтать. А ведь еще такой же доход приносила и торговля в мясных рядах. И это сейчас — мой ежедневный минимум.

Поэтому я без проблем заплачу за соседний дом и выкуплю здание, где расположено наше заведение. Но сделаю я это после возвращения с Кавказа.

А пока — живем, работаем, откладываем деньги и готовимся к «командировке».

Вернувшись из Москвы, Силантий сразу же уехал в Воротынск, где для начала снял дом на окраине городка, буквально в сотне саженей от места, где намечено строительство нашего поселка для работников «Общества». А за ним уже будет и наша промзона.

Но основная промзона уже начала создаваться вокруг шахты. Силантию я доверяю, но он все-таки купец, а тут требуются специалисты. Поэтому за шахту у меня отвечает господин Соловьев и я сам. А Силантий — молодец, без обид учится у нас.

Каждый день работы шахты преподносит мне сюрпризы. Константин Владимирович без лишних слов понял свою задачу и, похоже, донес ее до своих коллег. Поэтому все делается в каком-то ураганном темпе.

И к Рождеству у нас уже есть первые партии угля, который соответствует моим требованиям: он чистый, нужных размеров, и влажность — десять и меньше процентов.

Влажность действительно десять процентов. Как Константин Владимирович сумел этого добиться — загадка.

Бурый уголь традиционно считается «проблемным» из-за высокой влажности: 30–50 процентов, которая «съедает» часть тепла на испарение воды. Но если влажность 10 и меньше процентов — это почти как каменный уголь по положению в топке. И можно смело уменьшать фракцию, не боясь затухания из-за пара.

Но вопрос размера угля очень принципиален. Мелкий уголь, например, 5–15 мм, быстро разжигается и очень компактный. Но при горении часть мелких частиц активно уносится дымом, особенно в печах с независимой тягой, как у нас. Результат — снижение КПД на 15–20 процентов. А оно нам надо?

И это еще не все недостатки. Еще образуется больше золы, а она «забивает» колосниковую решетку, уменьшая приток воздуха. А у нас на дворе XIX век, и в наших печах нет пылеугольных приборов со спецоборудованием.

Теперь о более крупных кусках. Они вроде бы долго горят и золы дают меньше.

Но бурый уголь менее плотный, чем каменный. Крупные куски горят «слоями»: снаружи — быстро, внутри — медленно. Часть ядра не сгорает и вываливается в зольник. А низкая теплопроводность бурого угля усугубляет проблему: тепло не доходит до центра куска. Поэтому какой-то там ГОСТ, не помню, советский или уже российский, гласил, что для бурого угля эффективность падает при стандарте больше 40 мм даже при низкой влажности.

Поэтому оптимальны размеры именно 20–40 мм. Этот диапазон — золотая середина для