Меченый. Том 5. Линия разлома - Андрей Николаевич Савинков

Что не было места в школе для индивидуализма, всех под одну гребёнку форматировали. Глядя на то, что потом творилось с засильем индивидуализма, особенно на западе, совсем уже тоже не кажется это отрицательной чертой.

Что плохо преподавали иностранные языки — нахрен они были нужны среднему жителю СССР, который из страны никуда не выезжал, непонятно.

Реальные проблемы были другие — недостаточная профориентация, сравнительно низкие зарплаты в отрасли, что приводило к снижению престижа профессии школьного учителя и соответственно к отрицательному отбору кадров, деградация среднего профессионального образования, отрыв высшего образования от практической работы. Плюс в сфере, связанной с творчеством, типа художественного образования и дизайна, имелось провисание, хотя это тоже спорный момент. Тут скорее был вопрос утилитарности, когда дизайн приносился в жертву стоимости и простоте производства, ну а в художественную школу в Союзе вообще мог записаться буквально каждый, было бы желание.

— Хотел поинтересоваться, как вообще молодежь идёт сейчас в учителя? Школа растит наши будущие поколения, профессия учителя тут — основополагающая для формирования коммунистического общества. Ситуация, когда в пед идут только те, кого не взяли во все остальные вузы — неприемлема.

— Сложно сказать, — пожал плечами мужчина. Его явно нервировали парни из охраны, идущие впереди и позади нас и проверяющие все встречные помещения на наличие неизвестных угроз. После зимних событий я с большим трудом отстоял право вообще хоть куда-то выбираться без батальона охраны и вертолётного прикрытия с воздуха. И насчёт вертолётов я даже не шучу, такое предложение реально выдвигалось. — Зарплаты нам, конечно, подтянули немного, но эффект от этого будет виден только на дистанции. Это нужно в приемных комиссиях вузов интересоваться, что там с конкурсом в этом году. Пока у нас ничего заметно не поменялось. Нехватка учителей есть.

Проще всего решить было вопрос финансирования. Именно работники образования — воспитатели детских садов и школьные учителя — получили самую существенную прибавку к доходам во время двух последних «новогодних» пересмотров зарплат. Если в 1985 году средний заработок в образовательной сфере составлял примерно 63% от среднего заработка по стране — ну действительно, и кто пойдет работать в школу с такими финансовыми перспективами — то уже в 1987 году этот показатель отрос до уровня 74%, и данную тенденцию мы собирались продолжать.

Что же касается остального, то попытка реформировать школьное образование тут была предпринята еще «до меня» в 1984 году, когда было подписано постановление ЦК КПСС и Совмина «О дальнейшем совершенствовании общего среднего образования молодежи и улучшении условий работы общеобразовательной школы». Именно этим документом предполагался переход с 10 на 11 лет обучения в школе, и именно ему мы обязаны странной практикой «перепрыгивания» через 4 класс с переходом из 3-го сразу в 5-й. Меня данная практика в той жизни задеть не успела, а вот мои старшие дети уже в период независимости ещё странным образом зацепили эту бредовую на первый взгляд систему.

Так вот, идея заключалась изначально в постепенном переходе всех школ на 11-летнюю схему, а 10-летнюю просто подгоняли для унификации. Почему постепенно — тоже понятно, потому что враз увеличить штаты школ на 10% невозможно, плюс учебные площади в школах тоже не бесконечные, поэтому и была взята стратегия «растягивания» процесса по годам. А там к 1988 году навалилось уже столько других проблем, что реформу в итоге тихо свернули, оставив «прыжок» через 4 класс в виде такого себе рудимента. Памятника тому, как могло бы быть.

— Вы сами-то на 11 лет перешли уже? Или до следующего года отложили?

— Нет, не перешли, — директор поморщился, будто кислый лимон укусил. — Я вам честно скажу, Михаил Сергеевич, да вы и сами-то знаете не хуже меня. Для многих сельских жителей и десять лет школьного обучения слишком много. Ну, во всяком случае, есть такое мнение. Читать-писать научился и вперёд в поле работать.

— Так ведь техника усложняется, вон трактора, комбайны поди не чета там, что были пятьдесят лет назад, — мы зашли в столовую, осмотрели лавки, столы. Выглядело всё не слишком богато, но чисто и опрятно. — Вон в будущем на комбайны будут вообще ЭВМ ставить и связь со спутником. Нужен будет не столько комбайнер, сколько оператор сложной техники. Тут тремя классами церковно-приходской не отделаешься, это точно!

Впрочем, и 11 лет, как показала история — далеко не предел. В будущем — когда «независимая» Россия всё же перешла на 11 лет обучения — большая часть европейских, да и не только стран уже добралась до 12 лет. Так что тут я уже дал команду рассмотреть возможность добавления ещё одного школьного года заранее. Как минимум мне казалось логичным, чтобы молодые люди заканчивали школу в 18 лет и сразу призывались бы в армию, а не как сейчас. Закончил школу, поступил в вуз, отучился полсеместра и уехал топтать сапоги. Вернулся и должен как-то обратно встраиваться в институтскую жизнь. Кому это надо? Непонятно.

— Это да, но поди объясни это дело каждой семье. Да и учителей опять же нехватка. Скажете приветственное слово детям?

Я бросил взгляд на часы. Без десяти десять утра, вообще-то обычно в СССР первое сентября был обычным учебным днём, разве что только с линейкой и легким налетом торжества. Но по причине приезда в село Генсека, первые уроки отменили, линейку поставили попозже, так чтобы подгадать под мой визит. Как тут откажешь.

— Конечно, скажу, — я кивнул. В принципе, за двадцать минут мы обошли всю небольшую школу, да и не так тут много поменялось со времён обучения реципиента. — Ради молодежи и приехал, считай.

Ну и ещё потому такие моменты — это всегда отличный инфоповод. Напомнить народу, что их лидер не какой-то зажравшийся буржуй в пятнадцатом поколении, а выходец из народа, плоть от плоти, что называется, это полезно. Тут процентик к рейтингу, там процентик. А потом, когда тебя свергать придут, глядишь, и выйдет народ ещё раз на площадь в твою поддержку. Не то чтобы я сильно верил в силу народного участия в большой политике, но тем не менее.

Мы вышли из здания, прошли по засаженной деревьями аллейке к местному «стадиону», на котором собралась сельская молодежь. Детей было не так много, человек, может быть, триста или четыреста с учётом трёхтысячного населения Привольного. Дети стояли полукругом, разделённые по возрастам и «буквам». «А» и «Б».