Барышня-бунтарка - Яна Епринцева

Я не знала, что написано на этом листке бумаги, но чувствовала, непонятно каким образом, что содержание мне не понравится.

Глава 31

Тряхнув головой, как будто отгоняя непрошеный страх, я взяла листок из шкатулки, развернула и принялась читать.

Письмо было написано крупным почерком с множеством завитушек и вензелей. Создавалось впечатление, будто автор специально выводил каждую закорючку, с целью покрасоваться. Кроме того, от бумаги едва уловимо пахло сладкими духами. Видимо, она была специально надушена.

Уже с первых строк я поняла, что это любовное послание и адресовано оно хозяину дома. Вот что было там написано:

«Любимый мой Радимир! Ах, так тяжело проводить дни и ночи без Вас! Как Вы там на своём боевом посту? Вспоминаете ли меня? Скучаете ли? Не сочтите меня излишне романтичной и сентиментальной, но я не могу думать ни ком другом, кроме Вас!

Маменька говорит, что негоже самой писать молодому человеку, но я не могу удержаться! (Пишу втайне от всех, надеюсь, и Вы сохраните это в секрете).

Ах, мой восхитительный, бравый офицер! Вы были великолепны в своей безупречной военной форме, на том балу! Бесконечно вспоминаю, как Вы кружили меня в танце! Как прижимали к себе, как держали за руку во время нашей небольшой прогулки по саду!

Кстати, как Вам показалось, моё новое платье? Маменька заказывала ткань за границей, это натуральный шёлк. Изумрудный цвет так идёт к Вашим глазам, не находите? Мне хотелось такого же оттенка шляпку, но мы не смогли подобрать ничего подходящего и очень расстроилась. К следующему балу, что состоится у Белояровых, мне сошьют ещё более восхитительный наряд. Уверена, что сумею покорить Вас.

 Ах да… Вы не сможете быть на том балу по долгу службы. Ну что же… Я ужасно расстроюсь!

Вы говорили, что я красавица, клялись мне в любви, но могу ли я верить? Если это так, то Вы просто обязаны явиться на бал, тем самым доказав свои чувства».

Внизу стояла подпись – Милана.

Я прочитала последнюю строчку и опустила листок в шкатулку. Непонятная боль сдавила грудь, не давая дышать. В этот миг я чувствовала ненависть к избалованной, капризной девице, что написала послание Радимиру.

– «Мой восхитительный офицер, вы обязаны доказать мне свою любовь!» – с горечью передразнила я неизвестную девушку – Что за нелепая, глупейшая пустышка могла написать это? Какое дело Радимиру до её нарядов? Расстроилась из-за шляпки, видите ли!

Непрошенные, злые слёзы навернулись на глаза, но я не дала им пролиться. У Ярогорского были отношения с другими женщинами, удивляться этому факту в высшей степени глупо. Вот только почему меня это так сильно волнует? До боли, до чёрной пелены в глазах.

Он красив, богат и всего год назад занимал почётное положение в обществе, являясь офицером княжеской армии. Естественно, он ухаживал за барышнями и, само собой разумеется, они отвечали ему взаимностью.

Данный факт я отлично понимала, но от этого было не легче. Мысль о том, что Радимир любил другую девушку, показалась мне просто невыносимой.

«Обнимал, держал за руку, кружил в танце на балу. Ярогорский говорил ей слова любви… быть может, как и мне вчера? «Любовь моя», именно так он сказал ночью… Отчего же так больно? Ревность? Нет, это не может быть ревность!» – думала я, не в силах успокоиться.

Я с трудом заставила себя закрыть шкатулку и вернуть на место. Больше всего на свете мне хотелось разорвать письмо на мелкие кусочки и вышвырнуть в окно. Но я не стала этого делать. Кто я такая, чтобы устраивать мужчине сцены ревности? Да и рыться в его столе, Радимир разрешения не давал.

Исследовать комнату молодого человека резко перехотелось. Я направилась к выходу, приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Необходимо было попасть в свою спальню, там находилась моя одежда и всё остальное, для того чтобы привести себя в порядок и спуститься к завтраку.

Вот только меньше всего мне хотелось попасться на глаза слугам в одной ночной рубашке. К счастью, вокруг было пусто, и я смогла незамеченной проскользнуть в соседнюю комнату, где принялась быстро приводить себя в порядок.

Я умылась, причесала волосы и распахнула шкаф, чтобы выбрать платье. Открыв массивные резные створки и заглянув внутрь, я замерла, заворожённая буйством цветов: на обтянутых бархатом плечиках висело множество великолепных нарядов.

Здесь были платья на все случаи жизни: для дома, прогулок, приёмов, пикников на природе и даже для балов. Шёлк, муслин, шерсть, лён и бархат, насыщенных оттенков от ярко-синего до тёмно-вишнёвого. Все мои самые любимые цвета.

А вот той одежды, что я привезла из дома своих родителей, в гардеробе не оказалось. Даже нижние рубашки из практичного ситца отсутствовали. Вместо них я увидела шёлковые и льняные, с отделкой из кружева.

Это обилие красивой одежды несколько взбодрило меня. Ведь, как и любая девушка, я не раз мечтала о красивых нарядах и грустила из-за того, что они были мне недоступны. Теперь же, увидев всё это великолепие, я даже на время забыла о своих несчастьях и с воодушевлением принялась перебирать бархатные вешалки, разглядывая новые наряды.

От созерцания платьев меня отвлёк стук в дверь. Я спросила, кто там, в панике схватив первое попавшееся платье, ведь всё ещё продолжала стоять в своей тонкой сорочке на голое тело.

Оказалось, что это служанка, которую прислали узнать, всё ли в порядке. Я ответила, что скоро буду, и выбрав наиболее простое платье из всех, что висели в шкафу, принялась одеваться.

Глава 32

– Мы тебя заждались, милочка, – громко заявила Яромила, как только я вошла в столовую. – Всё в порядке?

Я заверила, что со мной всё хорошо, бросив при этом быстрый взгляд на Радимира. Он стоял возле окна, невозмутимый и безумно красивый, и не делал попыток заговорить со мной или приблизиться.

Мне сразу же вспомнились строчки из того письма, где девица восхищалась его безупречным внешним видом на балу. Ярогорский кружил её в танце, говорил ласковые слова и признавался в любви. Ах, как больно было думать об этом, но у меня никак не получалось прекратить, как бы я ни старалась!

– Нет, Искра, с тобой определённо не всё в порядке. Боль в груди. Тяжесть на сердце. Что тебя так взволновало? – не отставала от меня старуха.

Радимир повернулся и пристально взглянул мне в глаза, но я опустила взгляд. Ни за что не признаюсь, что умираю