Последний мираж - Евгений Гуляковский

— Друзья! Среди вас есть человек, ради которого я пришел сюда, оставив мертвых часовых на пороге. Я виноват перед ним, но мой друг поймет, почему я ждал и терпел так долго. Пусть он выйдет ко мне. Мипоксай!

Никто не ответил ему, и Алан чуть вздрогнул, увидев, что ничто не изменилось в таящей угрозу, темной стене человеческих тел, медленно надвигавшихся на него. И когда между ними осталось расстояние, равное взмаху меча, вперед шагнул человек. Мало кто его знал. Он был сгорблен и сер. Его кожа, оплетенная рубцами побоев, напоминала рыбацкую сеть.

— Так ты, значит, пришел? — Вопрос был задан хриплым голосом, со скрытой угрозой. — Что ж, мы счастливы видеть тебя, прихвостень Аполонида, забывший родину!

Ты, конечно, осчастливил нас своим приходом! Ты наконец вспомнил о друге! Ты убил часовых, и теперь за их жизнь отберут наши! Что еще ты можешь сказать нам?

Алан растерялся, уничтожающие слова серого человека падали на него, как удары плети.

— Причем тут вы? Я закрою сарай и повешу засов на место! Никто не сможет обвинить вас!

— Вы слышали? — серый человек обернулся к молчаливым рабам. — Он закроет нас в вонючем сарае, а сам трусливо вернется в свою мастерскую. Трус достоин презрения. Отберите у него меч и идите за мной! Город спит, может быть, до утра мы сумеем выбраться на караванную тропу.

И отстранив Алана, он шагнул в ночь. Кто-то протянул руку, и Алан без сопротивления отдал меч. Одна за другой мимо него молча двигались смутные фигуры и, растворившись в лунном свете, бесследно исчезали. Обида, как проглоченный уголь, жгла грудь. С трудом сдерживая себя, задыхаясь от боли, стоял он, прислонившись к стене сарая, и все еще ждал чего-то. Сарай опустел. Вот последняя неясная фигура медленно, словно нехотя, идет к двери, вот она почти рядом, замедляет шаги, словно две противоположные силы тянут ее в разные стороны.

— Эх, Алан, я-то думал, ты воин, ждал тебя, верил… — Неужели ты ничего не понимаешь? Они безумцы!

Они все погибнут. Если не от стражи, так в пустыне!

— Замолчи! Такая смерть человеку дороже плети!

— Кому нужна наша смерть? Погибнуть легко! Я хочу победить! Я хочу уйти отсюда так, чтобы враги устилали мою дорогу своими телами! Нашу дорогу! Мы уйдем вместе!

Приглушенный крик боли прервал речь Алана. Раздался лязг оружия, чьи-то крики и топот многих ног.

— Вот и все. Им уже не придется уйти. Они так и не увидят своей родины!

Мипоксай рванулся к выходу, но Алан свалил его на землю и, стиснув своими стальными руками, не дал подняться до тех пор, пока не затих шум схватки. А потом заговорил уже спокойно, чуть глуховатым от волнения голосом:

— Слушай меня внимательно. Я многое узнал за эти дни. Нет выхода из этой проклятой страны. По улицам города ходят ночные патрули. Слишком высоки городские стены. День и ночь по ним ходят дозоры. Даже если нам удастся выбраться из города, на много дней пути лежат вокруг раскаленные, гиблые пески. Не думай, что я покорился, отказался от борьбы. Но дело не только в опасностях, подстерегающих нас на дороге. Здесь много непонятного, неизвестного нам. Если бы ты знал, сколько всего я увидел здесь, — он неопределенно повел рукой и замолчал, словно вслушиваясь в притаившийся ночной город. — В этой стране много секретов и тайн. Я видел жилища богов — громадные и прекрасные. У меня не хватает слов рассказать о них. Они огромны, как горы, и прекраснее березовых рощ. Кто их создал? Может быть сами боги живут в этой стране и помогают людям? Может быть наши враги знают секреты богов? Как делают они свое оружие, рассекающее камень? Кто открыл им великие законы красоты? У них есть место, где люди отдают друг другу веши, прекраснее которых нет на земле. Взамен они берут маленькие желтые или белые кружочки. Зачем? Может быть это и есть знаки богов, дающие им силу? Одни люди носят на себе других, словно они лошади. А те, другие, сидят так, будто у них нет своих ног. Почему это так? Но самое главное — узнать, как они делают все эти удивительные веши. Мы не можем уйти отсюда, пока не узнаем все. Мы должны выведать секреты и тайны врагов, прежде чем вернемся домой! А тогда! О, тогда они увидят, что может сделать воин племени Горных Барсов. Верь мне, Мипоксай, мы не сбежим ночью трусливо, тайно. Слава о наших делах придет на родину прежде нас.

Долго и горячо убеждал друга Алан, но так и не сумел погасить в его глазах тоску и боль. Мипоксай угрюмо молчал.

— Знаешь, Алан, — наконец заговорил он медленно, словно припоминая каждое слово. — Тот нож, что тебе был дорог, подарок девушки из горной страны, я знаю, где он.

— Откуда тебе знать это! Его отнял у меня Антимах.

— И все-таки я знаю, где он. Только, может быть, он больше не нужен тебе? Зачем рабу царского скульптора нож? От него будут одни неприятности.

— Значит, ты ничего не понял, и все так же не веришь мне…

— Я устал ждать. Алан. Каждый день здесь…

— Я знаю. Теперь уже недолго. С юга идет огромная армия индусов. Скоро здесь начнется большая буря! Я еще не знаю, как мы воспользуемся этим, но я готовлюсь к тому дню, когда представится возможность на деле доказать нашу «покорность». Нож Инги! Неужели он снова будет со мной! Скажи, Мипоксай, не надо больше мучить меня…

— Ну, хорошо. Меня заставили однажды нести во дворец Антимаха корзину с вином. Там в зале на стенах развешано редкое оружие разных стран. Один предмет показался мне знакомым. На обратном пути я немного отстал от эконома и успел рассмотреть его. То был твой нож.

— Расскажи, как пробраться во дворец!

— Это очень трудно, кругом стража, а один ты все равно не найдешь дорогу.

— Трудно ли, легко ли… Ты скажи, как пройти во дворец! Нож Инги… Неужто он здесь, в этом городе?

— Я пойду с тобой. Один ты не пройдешь в незнакомом доме.

Это был дерзкий замысел. В доме Антимаха, в нижних комнатах охраны, царила суматоха, вызванная недавней схваткой с бежавшими рабами. Несколько легко раненных воинов рассказывали товарищам подробности происшествия. Сюда пришли даже воины наружной охраны дворца, и только по стене бессменно ходила стража.

Подсаживая друг друга, Алан и Мипоксай легко взобрались по лепным украшениям до широкого, увитого плющом балкона, осторожно перелезли через балюстраду и очутились на просторной мраморной веранде. Пламя факелов, зажженных стражей во дворе, бросало на пол и стены зловещие красноватые отблески. На большой кровати, устланной дорогими покрывалами и медвежьей шкурой, даже не сняв сапог, навзничь лежал человек. Могучий храп чуть шевелил листья плюша над его головой. Мипоксай увидел в полумраке, как вздрогнул Алан, как напряглось его тело. Он нашел в темноте его руку и крепко сжал ее.

— Да, ты прав, не подобает воину нападать на спящего врага. Час расплаты еще придет.

— Осторожней, он может проснуться.

— Его не разбудил даже шум битвы во дворе. Этот человек умеет спать.