Царство (огрызок 37 глав из ?) - CTEPX

мешкам, еретиков же свалили в кучу в одной братской могиле, облили прометием и подожгли. Та ещё вонь, но Виктория не спасалась от дыма. Вытащила пачку сигарет — внутри только одна сигарета и осталась — закурила и стояла, наблюдая за игрой пламени. Одежда, конечно, пропитается смрадом, но, в конце концов, это не самый неприятный запах после грязи, крови, нескольких дней без возможности помыться и постирать одежду.

Издали доносились звуки стрельбы и взрывов, — пока взвод Виктории отдыхал, Козырь ввёл наступление с помощью других отрядов. Но уже скоро на мир опустится тьма, и начнётся время круутов.

Помяни чёрта!

Со стороны уже освобождённых районов появились не броневики с боеприпасами, не машины полевой кухни, а челнок чужаков. Виктория едва не выпустила сигарету изо рта, — так неожиданно это произошло.

Вся имперская техника громкая, даже передовые "Громовые ястребы" космических десантников не дают усомниться в верности данного названия, челнок же круутов летел невероятно тихо. Его двигатели, расположенные вдоль корпуса, издавали ровный гул, сравнимый с работой не ревущей турбины, а холодильной установки. Загодя о приближении такой машины не узнаешь, и в голове Виктории сразу начал вариться замысел диверсионных операций в глубине вражеской обороны, пусть даже этот замысел в конкретно взятом конфликте и нельзя было никак воплотить.

Немного забавно, но когда-то давно те, кто собирал челнок, покрасили его не в защитный цвет для маскировки, а в ярко-жёлтый, не задумываясь о том, что такая машина сразу привлечёт внимание. Ныне краски поблекли, но в сумерках среди почерневших от гари строений и закоптившейся битой техники этот летательный аппарат не скрылся от любопытного взора. Ступленный клиновидный нос, обтекаемый продолговатый корпус с турелью под фюзеляжем, хвост с богатым оперением — таков челнок круутов.

Он замедлился, двигатели повернулись, дюзы направились к земле, из-за чего воздушные потоки подняли облако пыли и разнесли мелкий мусор по окрестностям. Летательный аппарат обогнул башню и завис над относительно ровным участком, не тронутым войной. Приземляясь, челнок повалил несколько фонарных столбов, а потом, наконец, сел на дорогу.

Опустилась рампа, которая находилась не спереди летательного аппарата, как заведено у имперцев, а сзади, и по ней промчались крууты. Все как один в новеньком снаряжении по образцу солдат Classis Libera, но с таким оружием, которое Виктория никогда не встречала ни в арсеналах компании, ни вообще у кого бы то ни было.

Половина группы вооружилась чем-то похожим на длинноствольные лазерные винтовки, только с ещё более минималистичным дизайном и, возможно, с парой стволов, вместо одного, которые находились один под другим. Виктория не обманулась простой формой, — даже на вид выглядело это что-то непонятное куда качественнее любого изделия, собранного на мирах-кузнях.

Другие крууты могли похвастаться арбалетами, — тоже далеко не самыми простыми. Складные, блочные, с механическим натяжителем и навороченным прицелом на колодке — весьма достойная работа.

Никаких кривых клинков или ржавых ножей, примотанных к винтовкам. Гвардия круутов во всём превосходила обыкновенных головорезов, к которым и относился найденный Викторией замученный доходяга.

И всё-таки за ним прислали отдельный транспорт, а это чего-то да стоило.

По рампе спустился и лидер круутов. Внешний вид соответствовал описанию, полученному ранее: почти такой же высокий, как космический десантник, чешуя не серая, а местами даже белая, левый глаз с бельмом, правая рука по локоть искусственная.

Виктория свистнула стрелкам на первом этаже и прикрикнула:

— Тащите круута!

После она направилась навстречу лидеру чужаков. Тот остановился за несколько шагов, ударил искусственным кулаком по нагруднику и проговорил на чистом готике, из-за чего Виктория даже оступилась:

— Я — Каш’таб. Люди, я благодарю вас за спасение моего собрата!

Виктория обратила внимание, что шея Каш-таба куда толще, чем у сородичей, и тут же вспомнила о способности круутов преобразовывать собственные тела. Она предположила, что и голосовые связки Каш’таба претерпели изменения, чтобы издавать не только клёкот и щелчки.

Виктория тоже ударила искусственным кулаком по нагруднику и отозвалась:

— Меня зовут Виктория. Не благодарите, одно дело делаем.

В этот миг показалась пара наёмников с носилками, на которых спал перевязанный круут. Ничего ему колоть не стали, — непонятно, как отреагирует чужак на человеческие лекарства, — но наложили на раны швы и забинтовали.

И Виктория, и Каш’таб проводили носилки взглядом, а потом вожак круутов сказал:

— Я удивился, когда узнал об этом. Люди нас не любят. Обычно оставляют умирать.

— Наёмников вообще не любят, независимо от вида.

— Ты права, Виктор’и’я, — как смог, произнёс Каш’таб.

Он немного помолчал, потом склонился, приложив руки к груди, и произнёс:

— Ты — славный воин и знаешь, что такое честь.

Понять, что перед тобой женщина, было тяжело не только пришельцу. Из гематомы уже выпустили кровь, обеззаразили, наложили на рану пластырь, но лицо Виктории оставалось опухшим. Из-под каски и волосы не выбивались, — Виктория вообще на время боевых операций стриглась налысо.

Каш’таб выпрямился, окинул взглядом всех присутствующих солдат и продолжил:

— Благодарю вас всех, люди. Мы запомним ваш поступок. Приходите в наш лагерь, чтобы отметить ещё один прожитый день.

Он помолчал немного и добавил:

— И да… мы не всегда едим ваших сородичей, даже… особенно проклятых. Можете спокойно передать ваших раненых. Мы перевезём их ближе к ставке.

Во взводе после штурма осталось несколько изувеченных, но всё-таки, услышав зубовный скрежет стоявших поблизости, Виктория ответила:

— Спасибо, Каш’таб. Не волнуйтесь. Мои раненые бойцы уже скоро вернуться в строй.

Каш’таб кивнул и вместе со свитой побрёл к челноку. Когда сияние, вырывающееся из дюз транспортника, разогнало наступающие сумерки, Тай заметил:

— Что ж вы, сержант, с этим чужаком в дёсна не лобызались? — Он сплюнул в сторону.

— Допиздишься, Тай, — ответила Виктория.

Бывший заключённый хмурился и смотрел исподлобья. На лицах других присутствующих бойцов тоже если не равнодушие, то неприязнь. Виктория произнесла:

— Меня никто не назовёт любительницей чужаков. Спросите у Станисласа, сколько этой погани мы завалили на Вайстали. А ещё Мордвига-Прайм, несколько операций помельче. Скорее всего, я убила больше чужаков, чем все вы вместе взятые.

В ответ молчание.

— Или что?! — Виктория развела руками. — Недовольны, что я раненых с ними не отправила?!

— Нет, сержант, — отозвался Станислас, — тут вы всё верно сделали. Потерпят.

Возможно, в тот вечер произошло бы что-нибудь непоправимое на почве ксенофобии, но тут ветер донёс издалека не звуки стрельбы, а гудок и свист, словно