Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

— Так что?

— Мне надо упаковать ее в водонепроницаемый бочонок, — сказала я. — Мой хозяин в Бостоне велел.

— Твой хозяин в Бостоне. Это та книга, о которой все говорят? — без особого интереса спросил бочар.

— Первая книга, отпечатанная в Америке, — ответила я и, сознаюсь, ощутила (и ощущаю до сих пор) благоговение от этой мысли.

Он пожал плечами:

— Хорошее дело для тех, кто читать умеет, но для общего блага совсем не то, что первая мукомольня или первая кузня.

— Верно, — согласилась я.

Бочар отложил тесло, протянул руку.

— Дай-ка глянуть на твое сокровище.

Я вошла с улицы во двор (по правде сказать, особой разницы между ними не было). Бочар протянул мозолистую ручищу и взял книгу.

— Для восьмигалонного бочонка маловата, — пробормотал он себе под нос и посмотрел на меня. Что-то слегка изменилось в его взгляде — как прежде у дядюшки Григгза, паромщика и печатника. Может, пуритане всегда так смотрели на женщин. А может, мне со страху мерещилось. — У меня нет бочки такого размера, но есть бадейка с крышкой, которую я могу переделать для твоих нужд.

— Благодарствую, — сказала я. — Если вы уверены, что она не пропускает воду.

— Можешь бросить ее в океан, и через сто лет в ней будет так же сухо, — с беспечной уверенностью пообещал он.

— Наверное, мне надо во что-нибудь завернуть книгу, чтобы углы не побились.

— У меня в лавке есть войлок обручи смазывать. Заверни в него, хватит.

— Еще раз благодарствую, — ответила я, немного смущаясь от пристальности его взгляда.

Он посмотрел на бочку, над которой работал, решил, видимо, что она может немного обождать, оглядел двор, нашел бадейку с крышкой и бросил томик внутрь без всякого почтения к его материальной или духовной ценности.

Потом принес войлок, выбрал среди обручей маленький и ловко прибил крышку так же плотно, как донце бочки. Я любовалась его ладной фигурой и красивым лицом — мне было странно, что они произвели на меня такое сильное впечатление, — и одновременно гадала, как буду расплачиваться. У меня был только белый вампум матушки Фитч. Я читала, что он ценится меньше лилового, но этим мои познания ограничивались. Я даже не знала, дороже он свинцовой пули или дешевле.

Бочар кончил работу и протянул запечатанную бадейку. Я благодарно улыбнулась и хотела уже ее взять, но бочар поднял ее над головой.

— А теперь будем рассчитываться, — сказал он. — Какие у тебя деньги?

— Только вот, хозяин дал. — Я достала из мешочка вампум и протянула ему.

— Красивая бусина и хорошее начало, но моя работа стоит больше.

— У меня больше ничего нет.

— Ну конечно же, у тебя кое-что есть, — произнес он тихо и многозначительно.

У меня мурашки побежали по коже.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Еще как понимаешь, — ответил бочар, глядя на меня в упор.

И прежде чем я успела отскочить, он свободной рукой обхватил меня за ребра. Я машинально попыталась вырваться, но бочар держал крепко.

— На этом теле корсета нет; я и так бы сказал по твоей осанке.

Я поежилась и вновь сделала попытку вырваться, но он обхватил меня еще крепче.

— Твой хозяин отправляет тебя по своим поручениям, незашнурованную, и денег дает мало. Думаешь, я не знаю, что это значит?

— Мой корсет порвался, — сказала я, лихорадочно соображая. Больше всего мне хотелось огреть его лопатой и убежать, но тогда книга осталась бы у него! Надо бы как-то выманить книгу!

Бочар только расхохотался.

— Отчего у девушек рвутся корсеты? Не твой ли хозяин его порвал? Уверен, ему понравилось.

— Вы неверно истолковали…

— Не бойся, — весело отвечал он, — я не донесу на тебя преподобному Шепарду. Но твой хозяин велел тебе быть щедрой в обмен на мою щедрость. По счастью, я на такой обмен охотно соглашусь.

Он притянул меня ближе к себе и обвил рукой мою талию.

Я уперлась ладонью ему в грудь, чтобы оттолкнуть нахала, но он воспринял это как ответную ласку и обрадовался. Я поняла, что из этой неприятности не выкрутиться, значит, надо обратить ее себе на пользу.

— Ты верно угадал, — обреченно проговорила я.

Он улыбнулся еще шире.

— Отлично.

— Но только, — продолжала я, стараясь говорить спокойно (лучше, конечно, было бы придать голосу зазывность, но этого совесть уже не позволила), — мне надо выполнить срочное поручение, а вам — закончить бочку. Дайте мне бадейку, и я вернусь через час, и тогда смогу быть… щедрой.

Улыбка бочара немного померкла.

— Сперва ты будешь щедрой, потом отдам бадейку, — победно объявил он.

— Она нужна для моего поручения. Но я оставлю вам бусину вампума и маленький задаток.

Я оглядела улицу — она была пуста. Тогда, понимая, что это глупо — но необходимо, — я нагнулась и приподняла подол. Можно было не говорить ему, чего недостает — чулок и нижней юбки. Вряд ли он часто видел женские щиколотки, а уж тем более икры, я же показала ему ногу до колена. Бочар тут же притянул меня к себе; сквозь одежду чувствовалось, как у него встает. Я изобразила улыбку. Он больше не казался мне красавцем.

— Мне приятно будет расщедриться для вас, — шепнула я и поцеловала его в щеку. Буэ.

Бочар так расцвел, что я даже испугалась: неровен час он в меня влюбился. Ответив на мой поцелуй, он отпустил меня и сказал строго:

— Только чтоб точно вернулась.

— Душой клянусь.

Он отдал мне бадейку. Я поблагодарила его улыбкой и быстро пошла прочь. Сердце стучало так, что я чувствовала его пульсацию в горле.

Читатель, по счастью могу сообщить тебе, что следующий этап моего задания обошелся без происшествий, хотя жара меня, конечно, заколебала утомила. Мне надо было пройти по Уотертаунской дороге (теперешней Массачусетс-авеню) до определенного поворота, где она пересекала ручей, и дальше вдоль него до валуна. Проще простого. Удивительно было узнать валун в мире, где все остальное было таким непривычным.

На рытье ямы ушло больше времени, чем я ожидала, возможно, из-за усталости после трудного дня, к тому же я занозила черенком лопаты кожу между большим и указательным пальцами. По ходу дела мне попалась индейская мусорная куча — раковины устриц и других двустворок. Я поставила бочонок на дно, закидала землей с ракушками и притоптала, как могла. Затем с лопатой в руке (и слоем грязи на лице, руках, юбке и башмаках) я вернулась в поселок, а оттуда вдоль западной стены, держась как можно дальше от бочарной мастерской, заспешила к переправе.

Мне снова повезло: паром стоял у