Клановые тайны мажорок - Руслан Иванович Аристов

— А остальных? — сглотнул я ком в горле.

— Дроздовских устраивает, у них структура бизнеса очень гибкая, они присутствуют почти во всех экспортных отраслях, Марковы завязаны на финансовый сектор, экспорт текстиля, древесины и продовольствия, пытаются вырвать долю в нефтехимии у нас и в оружии у Корниловых. Нам же нужно делать крупные инвестиции в перерабатывающие отрасли, особенно нефтехимию и углепром, не говоря уже о железной дороге и портах. Поэтому нужен доступ к бюджету.

Я понял, что родителя это реально крайне волнует и сейчас настал тот редчайший момент откровенности, когда можно показать себя с лучшей стороны.

— Логистика нашего экспорта в Европу имеет огромное транспортное плечо, а без рынка Японии и её колоний нам будет худо, — вспомнив некоторые аспекты семейно-кланового бизнеса, произнес я.

— Ты прав, сын, — в голосе родителя было удовлетворение. — Проблема нашего клана — это всё более острый вопрос реструктуризации сбыта наших отраслей из преимущественно рынка Юго-Восточной Азии на рынки Южной Азии, Европы и Америки. Вложения только в железную дорогу нужны колоссальные, не говоря уже про порты на Каспии и на севере.

— Придётся искать крупных инвесторов за рубежом, — задумчиво произнес я.

— Если бы всё так просто, сын! Вообще структура нашей экономики очень зависима от внешних рынков, критически, я бы сказал. Последние семь лет весь наш экспорт магонефтехимии, углепрома, металлургии и продукции тяжелого машиностроения просто на грани рентабельности. Сформировался рынок покупателя, а не продавца, наши клиенты диктуют условия поставок, а не мы.

— И как же это исправить? — полюбопытствовал я.

— В ближайшее пятилетие — никак. Но работать над этим надо уже сейчас, потому что ограниченная емкость мирового рынка приведёт к эффекту вытеснения нашей продукции американскими, британскими и германскими поставщиками. Поэтому Япония для нас так критиченски важна, хотя и мы для них важны — больше они нигде и ни у кого не купят сырьё по таким низким ценам.

«Как-то всё печально выходит», — я расстроился, от услышанного пробудилось много воспоминаний по этой теме. — «Военным я точно быть не хотел тогда и не хочу сейчас, что может быть хуже этого⁈ А вот банковская сфера — это реальная власть», — я довольно много читал книжек, форумов и газет в свободное от шалостей и приколов время, готовясь к поступлению в Омский Финансово-Экономический Университет.

— Наша магонефтехимия сдаёт позиции, мы не можем профинансировать разведку и запуск новых месторождений, не говоря уже о новых заводах по обогащению сырья эндейсом. «Стандарт Ойл», «Галф Ойл», «Бритиш Петролеум», «И. Г. Фарбениндустри», «Азиенда Итальяно Петроли» — наши злейшие конкуренты. Если не принимать меры уже сейчас, через десять лет нас вытеснят с европейского рынка, через пятнадцать — с японского. И не поможет даже наш трубопровод, вокруг которого сейчас в Германии проиходит нездоровая свистопляска при явном потворстве тамошних властей.

После этого отец пояснил, почему надо Марковых отодвинуть от власти на следующую пятилетку, иначе структурные перекосы в экономике станут необратимыми.

«А что, если против Марковых и их иностранных партнеров на выборах зайти с неожиданной стороны?» — пришла вдруг мне в голову шальная мысль. — «Климатический вопрос — такого я в этом мире точно не встречал, это будет подход абсолютно новаторский, направленный сразу против наших внешних конкурентов и внутренних противников».

— Отец, я правительно тебя понимаю, что под аферой республиканского масштаба ты имеешь ввиду политику нашего центробанка по дальнейшему отходу от принципов золотого стандарта и финансирование бюджета через выкуп облигаций правительства?

— Соображаешь, сынок! — улыбнулся Колчак-старший. — Дефицит бюджета у нас увеличивается последние восемь лет, после начала падения цен на сырьё в мире. Фондовый рынок у нас далеко не такой сильный, как на Западе и в Японии, поэтому возможность финансирования проектов через размещение корпоративных облигаций очень затруднена, хотя наши люди в обеих палатах постоянно работают над этим. Если брать нефтехимию, в прошлом году наш холдинг привлёк шестьсот миллинов по облигациям на внутреннем рынке и миллиард сто тридцать — на внешнем. У нас — под четыре процента годовых, у них — под два с половиной, однако финансовое законодательство в странах Европы крайне зарегулировано и больше привлечь нам не позволили при том, что центробанки Британии, Франции и Германии проводят скоординированную политику и держат ставку на едином уровне.

«Свободного трансграничного движения капиталов здесь нет и пока что не предвидится, всё крайне зарегулировано», — покивал я.

— Только на внешнем вышло дешевле из-за высокой внутренней учетной ставки, — задумчиво произнес я. — А ниже ставку не сделаешь, потому что официальная инфляция и так большая.

Отец с интересом смотрел на меня.

— Всё-таки мать была права — не стоит тебя делать военным, твоё призвание — финансы и политика. Насчёт инфляции — она у нас имеет исключительно монетарную природу, поскольку правительство Слащёва и центробанк этого мудозвона Каледина запустили трехлетний цикл финансирования дефицита бюджета через выкуп правительственных облигаций центробанком под пять процентов годовых. И вот что с этим делать дальше — это ключевой вопрос текущего момента. Правящая коалиция потому и трещит.

— Пять процентов — это чрезмерно. Смотря сколько иностранцев покупает эти облигации, — почесал я подбородок.

— Не менее трети всего выпуска после выкупа центробанк размещает под пять с половиной процентов на Лондонской бирже, остальные — внутри страны. И это с каждым месяцем создаёт всё более опасный дисбаланс для нашего бюджета.

— Ну да, вместо того, чтобы направить деньги на развитие и строительство, они будут уходить на погашение таких высоких процентов иностранцам.

— Именно. Поэтому нам любой ценой необходимо переформатировать правительство и свалить Каледина с центробанка, поскольку он — креатура Марковых, а они зубами будут держаться и за цэбэ, и за минфин, и за госбез. На всё пойдут. Поэтому вопрос стоит ребром и предвыборная кампания будет жаркой.

— Интересно, почему только треть облигаций идёт на Лондон? — нахмурился я.

— Верно мыслишь, Виктор! Мы с трудом провели это ограничение. Нам европейцы занимать позволяют в ограниченном объёме, однако спрос на наши облигации в Европе, да и в мире огромен, они гарантированы нашим золотым резервом, поэтому если бы в конце декабря мы не провели с таким трудом ограничение на внешнее размещение,