Оленин, машину! - Дарья Десса

Вот и будет мне путь до самого… не знаю, куда мы движемся. Направлений много. Насколько помню, наше направление — на Мишань. Главный удар в общем направлении на Мулин и Муданьцзян. Его наносят 1-я Краснознамённая и 5-я армии, один механизированный корпус и кавалерийская дивизия.

Чёрт, как же непривычно! Сидишь, весь на взводе, готовый действовать, но ничего предпринимать не нужно. Ты здесь — простой водитель, твоя работа баранку крутить в сторону, которую командир обозначит. А так хочется взять автомат и присоединиться к наступающим частям! Я же не какой-то там «вези туда, гони сюда», а боевой офицер! Возникла даже в голове мысль попроситься в пехоту. Ну что я тут, среди водителей, делаю? Скучно же, твою мать!

Во мне играли гормоны и желание быть полезным, но я понимал: бросить всё и отправиться старшиной в пехотную часть мне не позволят. Как всегда, главная проблема нашей армии — народу много, а хороших специалистов не найти. Я же вообще уникальный. Во мне непостижимым образом сплелись знания, умения и навыки двух человек. Один — водитель из СМЕРШ, второй — десантник, старший лейтенант, а ещё и журналист немного.

— Товарищ старшина! — я от оклика аж дёрнулся, поскольку был погружён в свои мысли.

— Да, я. Вы кто? — передо мной стоял полноватый парень лет примерно 25, с погонами младшего лейтенанта, планшетом и фотоаппаратом на груди. Я присмотрелся и понял, что у него трофейная немецкая Leica.

— Здравствуйте, — совсем не по-военному сказал незнакомец, протягивая мне руку. Ладонь у него оказалась мягкая, нежная, почти женская. По этому только прикосновению стало понятно, что передо мной не боевой офицер. — Меня зовут Михаил Глухаревич, можно просто Миха. Я корреспондент газеты «Суворовский натиск». В штабе полка мне сказали, что вы персональный водитель товарища Грушевого?

— Есть такое дело.

— Это же прекрасно! — широко улыбнулся Миха. — Мне-то вы и нужны! Подполковник Синицын сказал, что я могу на вас рассчитывать, поскольку товарищ комполка некоторое время будет занят.

— Мне бы удостовериться сначала, что вы — это вы, а не кто-то другой, — осторожно заметил я. То ли работа в СМЕРШ Лёху Оленина к этому приучила, то ли я с возрастом подозрительным стал. В общем, решил удостовериться.

— Да, конечно! — с готовностью ответил Миха и полез в планшет. Достал оттуда редакционное удостоверение, вместе с ней зачем-то вещевую книжку офицера. Я спокойно всё это взял, посмотрел. — Ой, вот ещё! — и Глухаревич протянул записку. Она гласила: «Поступаете в распоряжение корра газеты 'Сув. натиск». И широкая роспись: Синицын.

— Что ж, товарищ Глухаревич…

— Можно просто Миха, — опять широко улыбнулся толстяк.

— Ладно, Миха. Можно и на ты?

— Запросто!

— Чего тебе от меня нужно? — спросил я, и, вспомнив своё недавнее прошлое, уточнил. — Какое у тебя редакционное задание?

— Мне нужно снять подбитую японскую технику. Какой-нибудь укреплённый район, доты, дзоты. Ещё пленных, желательно побольше, — зачастил Миха.

— Дело хорошее, но сейчас, сам видишь, третий час ночи. Ты не снимешь ничего, — возразил я.

Глухаревич глянул вокруг, поджал расстроенно губы.

— Чёрт… надо было попозже приехать. Но я так торопился!

— Понимаю, — поддержал я его. — Ну ничего. Давай вместе думать, куда двигаться. Так понимаю, путь вперёд нам предстоит в полосе наступления нашего полка?

— Что? А, да. Конечно! — обрадовался корреспондент.

— Вот и хорошо, — кивнул я и улыбнулся. — А теперь давай ждать.

— Чего? — изумился Миха.

— Рассвета, ясное дело. По темноте мы вляпаемся в какую-нибудь историю. Сейчас все дороги бронетехникой забиты, нам с тобой лучше туда не соваться. Согласен?

— Конечно, — сказал корреспондент и вздохнул печально.

— Что, не терпится? — по-свойски спросил я.

— Ага, — кивнул Миха. — Знаешь, я так долго этого ждал!

— Чего?

— Войны с японцами. Я ж в «Суворовском натиске» со дня основания. Ты удивишься, но первый номер нашей газеты был отпечатан 22 мая 1943 года в полевой типографии в селе Рыкань близ Воронежа. А боевое крещение редакция получила в дни сражений на Курской дуге. Наши корреспонденты шли в наступление вместе с воинами, которые дрались за Харьков и Полтаву, форсировали Днепр, окружали и громили гитлеровцев в Корсунь-Шевченковской операции.

— И ты с ними⁈ — поразился я.

— Да какое там! — махнул Миха рукой. — Я пришёл в газету в апреле этого года, когда газета стала органом военной печати Забайкальского военного округа. Сам-то из Владивостока родом. Кстати! А ты откуда?

— Из Волг… кхм! — прочистил горло, чтобы ерунды не наговорить. — Из Ленинграда.

— Да ну? — удивился Миха и тут же помрачнел. — Прости, дружище. Как твои там?

— Умерли все в блокаду, — коротко ответил я.

— Соболезную.

— Спасибо.

А мне начал нравиться этот толстячок. Не военный совсем, хоть с офицерскими погонами. Но искренний, открытый человек. Мне такие нравятся. Захотелось ему помочь с материалом. Почему нет? У меня тоже есть кое-какой опыт в журналистике. Поддержу коллегу.

Глава 16

— Так что, Миха, какое у тебя редакционное задание? — спрашиваю корра, заводя машину. Она уже полностью готова к наступлению со вчерашнего дня, стоит под парами. У меня в голове крутится: «Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка. Иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка!» И пусть вместо паровоза — внедорожник, вместо рельсов и шпал — разбитая тяжёлой техникой дорога в тайге, а вместо винтовок — у меня автомат, у Михи ТТ в кобуре. Но зато ощущаю прямо всем телом жажду приключений.

Отчего так, я ж был на войне и всё видел? Ни черта там никакой красоты. Грязь, кровь и страдания. Да можно и до хрена ещё всякого перечислить, с чем боевые действия связаны и что тянут за собой. Но здесь, в этом времени, всё как-то воспринимаю иначе.

— Мне сказали: написать заметку, как наши сапёры наводят мосты через Уссури, а зенитчики отражают атаки врага.

— Ну, так чего мы ждём? Погнали! — немного бравурно говорю, прыгая за руль. У Михи так ловко это из-за лишнего веса не получается. Он как мешок с картошкой, плюхается рядом.

Летим, насколько дорога позволяет, в сторону колонн наших войск, которые двинулись на Запад («Снова на Запад, как