Глермзойская пустошь - Ludvig Normaien

камнем или сырым камнем искажения. Лезть вперёд — можно потерять нить управления сражением. Доспехи — это дело! Не будь у меня этой бронзы, затыкали бы меня насмерть, какими бы слабыми по одиночке (в сравнении со мной) они не были. И потери были бы меньше…

Мы потеряли шестьдесят два крыса — в первую очередь от их магии (камни с неба), потом затем лучники, сквиги и остальные. Потому убивать всяких умников надо убивать в первую очередь, а своих беречь как зеницу ока! И атаковать не зная численности врага — не лучшая затея. Хочется, чтобы трофеи стоили тех потерь, которые мы понесли в штурме.

Трофеи были разные — всякая рухлядь и барахло, ценные вещи и живые существа.

По ценным вещам: шкуры, сомнительное сырое и копчёное мясо, крупы, воск, мёд, немного инструмента, вина, пива, тканей, металла (медь, железо, немного серебра в слитках), лечебные травы, бочонки с чем-то сыпучим, хорошие и местами изрубленные доспехи, немного луков и простых самострелов в приемлемом качестве, болты, наконечники стрел, горка монет и украшений и прочая всячина. Отдельной категорией я бы выставил ружья, которых было несколько. Сам не стрелял из таких, но видел немного, да и рассказывали, что и некоторые наёмники, и гномы, и войска курфюрстов активно внедряют его в свои армии. Заряжались они вроде как взрывающимся веществом — порохом и свинцовым круглым шариком (или несолькими) — пулей. Но пусть Хрезкач Горбатый разбирается с этим делом.

Барахло: грубая мебель, куча рванья, гора сломанного оружия и изрубленных доспехов, годных только на перплавку, какие-то музыкальные инструменты: дудки, рога, барабаны.

Отдельно надо сказать о комнате, что под землёй занимал местный вождь:

Там в очаге под колпаком гудел огонь и всё вокруг было “роскошно”, по меркам гоблов. Стены завешаны шитьём, на полу лежали восточные ковры. Посередине стоял большой стол, сколоченный из простых досок, весь уставленный кубками тигосфийского стекла, золочеными или гравированными. У стен виднелись столы поменьше и комоды, а на них — окованные бронзой шкатулки, ларцы, медные подсвечники. Драгоценные ларцы с серебром, инкрустированные бронзой, черным деревом и перламутром, стояли рядом с неструганными полками, на которых стояли мумифицированные головы врагов местного хозяина. В углах обоссаное сено, повсюду грязь, половина вещей сгнила или испорчена жуками/червями, затоптана. Часть надо было срочно сжечь, часть ещё можно было отстирать и отремонтировать. Я неприхотливый, в хозяйстве всё сгодится, всё найдёт применение. Особенно когда нет ничего.

О да! Всего и побольше! Глаза разбегались от всего этого богатства. Моё! Можно жить! Голод уже не так страшен в ближайшем будущем. Я радовался, что мне сопутствует военное счастье, что стоило в первом, относительно серьёзном (да тут просто выйти из дому — уже есть риск) походе напасть на врага и тот оказался повержен! Любая победа — это работа на будущее. Любые слухи, особенно о сражениях разносятся и все будут знать что мне сопутствует военное счастье и что стоит мне появиться и враг бежит, сокрушен.

Из “живой ценности” мне достались непосредственно сами гоблы (сто восемьдесят пять душ — включая воинов, самок и детёнышей) с которыми я уже не знал что делать — это же сколько их охранять надо выделить бойцов?! Рабы гоблинов — смески, то есть потомки гоблинов от человеческих женщин (даже похожи больше на людей, если немного прищуриться в полутьме), немного детей из захваченного каравана и непосредственно с десяток измождённых женщин, выживших после пира и попавших к гоблам ранее. Когда мы только отбирали оружие у пленников, смески тут же бросились резать своих папаш и нам пришлось их немного поколотить. Не то чтобы мне жалко гоблов было, просто я не решил ещё что с ними делать — а вдруг пригодятся? Но такая ненависть к гоблинам мне импонировала и я стал строить планы на этих представителей кровосмесительной связи двух рас.

Из мужчин выжил только один гном. Ростом под метр пятьдесят, широкоплечий как пара человеческих мужчин, темноволосый, бородатый, с натруженными мозолистыми и мускулистыми руками. Он был чудовищно избит. Места живого не осталось — всё в кровоподтёках, ссадинах, мелких ранах. Я ощупал тело и переломов вроде не нашёл — значит должен прийти в себя. Тела его соратников (фрагменты) и тех, кого гоблины успели зажарить или надкусать, я велел похоронить. Мясо разумных, мясо разумных… Я хотел отучить своих, по мере сил, от такого питания. Но вот гоблины пока в это число не входили. Крысы пока спокойно отнеслись к такому приказу — гоблинятина активно тухла под солнцем и еды было завались, ещё и выкинуть придётся. Да и одержанная победа стала самым громким успехом крыс за последнее время в этих краях, потому смотрели сквозь хвост на подобные странные, с их точки зрения, приказы. Надо — значит надо. “Будет ещё Голодное Брюхо нам докладывать, ага”.

Усевшись на перевёрнутый барабан, позвал Резака, Огнетёса, Шипа на “офицерский” совет, наблюдая как Чут и ещё двое штурмкрыс занимаются “украшательством” (по их словам) округи, рубя головы у трупов гоблов и нанизывая на что придётся (в основном выставляя на стены и затаскивая на башню).

— У меня есть вопрос. Что будем делать с этой толпой зеленокожих?

— Пусть работают, твоё устрашающее величество! — Скронк Резак уже немало времени побыл надсмотрщиком и пошёл по проторенному пути.

— А кто за ними присматривать будет? Если так дальше пойдёт, то некому будет в походы ходить да налёты устраивать. А еда? Они жрут не меньше вашего! И ты думаешь им хочется быть на всю жизнь в рабстве? Крысы хоть повысить статус могут. Так начнут ещё портить инструменты — не напасешься.

— Сожрать-сожрать их, Голодное Брюхо! — отметился Таксель.

— И самок и детёнышей?

— Почему нет? Мяааасо, вкуууусное! Не надо бегать-бегать, охотиться, лапы в кровь сбивать…

— Я тебя понял. Хочешь разводить гоблов на мясо. Ладно. Струх?

— Можно не только на мясо. Можно на воск и масло.

— Чего? — чуть не вытаращил я глаза, но удивление не скрыл.

— Из кожи орков и гоблов можно добывать воск. У гоблов поменьше, но можно. Хрезкач показывал как делать, я могу повторить. А из их костей можно делать костяное масло.

Как он объяснил, нужны свежие кости, которые для выработки жира рубят, после чего варят в чистой (родниковой или дождевой) воде для полного выплавления из них жира (в просторечии называемого «костным мозгом») в воду, затем отстаивают (чтобы жир полностью отделился от воды), после чего снимают жир с поверхности, не затрагивая воды. Полученный густой жир отстаивают самотеком через фильтр (ткань)