Секунду, я что злодей? - Игорь Берков

Девушка-андроид угрожающе зашагала в мою сторону. Но шагала недолго и очень скоро остановилась. Нарастал гул электромоторов. АйСи пыталась преодолеть невидимую преграду, но Хаора была многократно сильнее.

А не поднять ли коэффициент пафоса? Судя по ее словам и внешнему виду, ей такое нравится. Итак, постановка: «Моя власть покруче твоей будет». Начали.

Сквозь сонливость я принял надменно серьезный вид:

— Твоя власть — власть слов. Иллюзия, способная воздействовать лишь на тех, кто в нее верит. Я говорю о настоящей власти, — моя ладонь сжалась в кулак.

Конечности робота с визгом скрутились. По телу пошли металлические складки. Корпус треснул, и незримая сила разорвала андроида надвое. Искореженная груда металла рухнула на пол.

— Айс…

— Тишина, — бросил я.

— Кх, — крякнула Эйра.

Незримый пузырь вокруг ее головы больше не пропускал кислород. Девочка упала на колени, схватилась за шею, вдыхала и выдыхала, будто на нее натянули пакет.

«Вот. Так ее. Радость», — запрыгал пёс внутри головы.

— Ты права, Эйра, — протянул я. — У короля есть рабы. Но любой король и сам всего лишь раб своих рабов. Он король лишь до тех пор, пока может убедить в этом окружающих. Это не власть. Просто фокус. Хрупкий и ненадежный. Как и всё в мире людей. И до тех пор, пока ты мыслишь их парадигмами, ты так и будешь заперта в этом цикле. Я даю тебе шанс. Принять свою силу. Силу, для которой не нужны посредники вроде веры или обмана. Тебе достаточно будет сказать…

— Довольно! — со стула вскочил Байрос.

— Достаточно сказать «сидеть», — из моего плеча вырвалась тень, клацнула челюстями у лица старого лорда, — и человек подчинится. Неважно, во что он верит. Неважно, на каких ступеньках социальной пирамидки вы сидите. Он подчинится.

Уверен, старик и сам не заметил, как приземлил зад обратно на стул.

Хорошо. Хорошо! Нужно больше!

Эйра схватила меня за штанину:

— Во… Во…

Я даровал ей один глоток кислорода.

— Неужели, стоя у порога настоящей силы, ты предпочтешь отдавать приказы железякам? Ты ведь знаешь, что способна на большее. Всегда знала.

— По-пошел ты, — пропищала девочка.

— Страх, — сказал я в пустоту.

Лампа на потолке зажужжала, засветилась и лопнула. В этот раз я ее не касался.

— Ты боишься. Но не меня… И не смерти. Повторения. Вспоминаешь тот день, когда узнала, что не можешь управлять хаорой. Столько надежд, мечтаний. Всё погибло в одну секунду… Ты боишься еще раз пережить ту боль. Куда проще смириться, чем дать себе еще один шанс, не так ли?

Эйра не ответила.

— Этого они и ждут. Скажи, кто озвучил тебе результаты? По чьей указке проводился тот тест?

— …

— Ты угроза, Эйра, а люди предпочитают запирать то, чего боятся. Такова их природа. Их единственный способ выжить. Так что выбирай, можешь и дальше оставаться зверушкой им на потеху. Сидеть в своей уютной клетке, где всё такое родное и знакомое. Можешь и дальше делать вид, будто ты такой же человек, как они. А можешь…

— Я… А… — воздуха хватило лишь на две буквы.

— Не подходит, — покачал я головой. — Не словами. Слова — пустой звук. Ты должна встать. Ползать на коленях — удел добычи.

Плюясь пеной, Эйра поползла вверх, будто скалолаз, хватаясь за мою одежду. За мешковатые штаны, за пожелтевшую рубаху.

Снизу на меня уставилась пара ядовито-зеленых глаз. Взгляд настоящего бойца. Он не умолял развеять заклинание, он не спасал свою жалкую шкуру. Этот взгляд бросал вызов.

— Хорошо, — я коснулся ее разгоряченной щеки: — Настоящий мир — это темный лес, Эйра. Я покажу, как превратить его в свои охотничьи угодья.

Я вернул ей возможность дышать.

Прошипев что-то неразборчивое, девчонка выбежала из кабинета.

— Ты хоть знаешь, сколько стоит этот андроид? — голос Байроса никак не мог определиться, использовать ли яростные интонации или чуть попуститься и состорожничать.

Я повернулся к нему. Еще одна цель. Подчинить. Подчинить!

На стол упал мешочек с эриями:

— Там хватит еще на трех таких же.

Старик недоверчиво высыпал содержимое на стол. Глаза его блеснули.

— Ты же понимаешь, что проиграл? Она ушла, — сказал лорд куда более мягко. — Хотя речь была неплоха, будь мне тринадцать, я бы даже повелся. Такая… Искренняя. Ты ведь во всё это веришь, да? На многое надеешься? Естественно. Ты ведь смог выбраться с Четвертого Кольца. Но реальный мир тебя разочарует, мальчик, можешь мне поверить. И никакие свистоперделки тут не помогут…

Байрос оборвался, увидев мои глаза.

Я подошел ближе к столу, огромной тенью навис над маленьким львенком.

— Искренняя? — я скривился в улыбке. — Я просто дал ей то, чего она хотела. Бунтари одинаковы. Они готовы душу продать за ощущение собственной исключительности. Через пару часов она сама придет и будет молить, чтоб я стал ее учителем.

Я закрыл ноутбук. Байрос не отреагировал. Дальше. Нужно зайти дальше.

— Но кому как не тебе знать о бунтарях. Великий Байрос Лайсид, пришедший вернуть семье былую славу. «Один против всего мира, вопреки судьбе». Но пара неудач… Пара встреч с людьми, чью силу ты не в состоянии понять, и вот он, результат. Обрюзгший, сдавшийся старик. Когда разбиваются иллюзии, осколки ранят тело вполне по-настоящему, правда?

— Ты не знаешь, о чем говоришь… — по голосу Байроса прошла дрожь.

«Да, так. Больше. Покори».

Я почувствовал, как из носа пошла кровь, но остановиться уже не мог.

— Конечно, знаю, ты и сам знаешь, что знаю. Но вернемся в настоящее. Договор есть договор, ты ведь помнишь? Надеюсь, не нужно объяснять, что произойдет, если решишь нарушить слово… — я впился в его убегающие глаза взглядом из репертуара смертельных. В сочетании с красными радужками он должен смотреться особенно жутко. — Забавно, вся ваша культура с самого вашего рождения пытается вбить в ваши людские головишки одну простую мысль: «Не заключайте сделок с дьяволом». Но кто ее слушает. Ведётесь каждый раз.

Львенок вжался в кресло. Вцепился руками в край стола. Даже дышать он мог только через усилие воли. И всё, что смог из себя выжать, — банальное: «Да кто ты такой?»

Во взгляде лорда стоял страх. Но не тот, что испытывает старый лев, видя, что ему на смену пришел молодой и сильный самец. Нет, этот страх иного рода. Страх, что чувствует всякий зверь, впервые встречая дракона.

Он-то мне и нужен. Я буду кормить этот страх. Раздувать его, словно костер, раздувать до тех пор, пока в этом пламени не сгинет всё, в том числе и отеческая любовь.

Я зажмурился.