Каюр - Андрей Алексеевич Панченко

— Что⁈ — Доктор приподнялся на кровати — Помогите мне до него дойти!

Врача тут же подхватили несколько рук, и буквально перенесли к кровати Соверса. Доктор тут же склонился над пациентом.

— Вы правы коллега, его хватил апоплексический удар! — Через несколько секунд осмотра, Томас повернулся ко мне — Я тут бессилен, если только вы что ни будь посоветуете…

— Я ветеринар, а не врач невролог — Отрицательно покачал я головой — Если вы не знаете, что делать, то я тем более, хотя если это обширный инсульт, то в наших условиях его действительно не спасти.

— Это кара господа нашего за грехи! — Внезапно в разговор вступил Итан — Он карает грешников, и защищает праведников!

— Да заткните его кто ни будь, и без этих проповедей тут жуть жуткая! — Поморщился я, так же незаметно убирая руку с рукояти револьвера. Похоже меня сегодня всё же не грохнут… — Это не кара за грехи, а последствия отравления, у Соверса и так было высокое артериальное давления, а сейчас, когда он сильно напрягся, у него лопнул сосуд в мозгу. Могу сказать только, что задето правое полушарие мозга, и кровоизлияние обширное, раз так быстро он потерял сознание. Сейчас, наверное, такое и в лучших клиниках не лечат, чего уж говорить про наше зимовье. Будем надеяться, что он останется жив, шансы минимальные конечно…

— Он не жилец — Доктор и сам был похож на ходячий труп, он почти висел на руках, поддерживающих его Мэйсона и Эдварда — По моим прогнозам он протянет от силы до конца этого дня, если не случится чудо. Извините коллега, но в последний день его жизни именно вам придётся позаботится об умирающем. Я к сожалению, ещё не в силах. На правах нового начальника экспедиции, я отменяю все приказы Соверса, снимаю с вас все обвинения, и прошу прошения. Чарли, пока я болен, возьми на себя все текущие дела, мы уже два дня не снимали показания с приборов. Мистер Волков, как только мне станет лучше, а я уверен, что станет, благодаря вашим стараниям, мы обсудим произошедшее, а сейчас извините, мне надо лечь, чувствую я себя очень скверно.

Доктора отволокли обратно на нары, полярники, стараясь на смотреть на умирающего, занялись своими делами, которых накопилось вагон и маленькая тележка. Помимо приборов, которые никто не проверял, мы толком не ели, не заботились о животных, да и вообще… Начать стоило хотя бы с уборки! Весь недостроенный дом просто утопал в грязи и нечистотах. Запах тут наверняка стоял как в общественном туалете в жаркий летний день. Я не чувствовал этого запаха, разбитый, а возможно и сломанный нос доставлял мне проблемы, но эти повреждения, а именно отёк, который перекрыл мне дыхание, имел и свои неоспоримые преимущества.

Устроив поудобнее моего главного врага в этом мире, я впервые вышел из зимовья не для того, чтобы наскоро оправится прямо с крыльца, а просто для того, чтобы немного побыть одному.

Идущий на убыль пасмурный полярный день, мрачные, мокрые камни, свинцовая вода фьорда и лёд! Глазу не за что зацепится. Внешнее окружение отлично соответствовало моему внутреннему ощущению происходящего. Я два дня боролся за свою жизнь прямо на зимовке, среди тех людей, с которыми мне предстоит жить долгие месяцы! За эти два дня среди полярников произошел резкий переход от всеобщей ненависти и желания меня убить, до чувства вины передо мной и даже уважения. За это я заплатил огромной кучей нервов, разбитой мордой и синим от ссадин и гематом телом. Да я вообще каждый день тут по краю хожу, а ведь даже зима ещё не началась!

От мрачных мыслей меня отвлёк жалобный вой собак. Вся свора стояла, вытянув ко мне морды, поджав хвосты, и выла, на собак жалко было смотреть.

— Черт! — Выругался я, поняв, что происходит. Я не подходил к собакам двое суток, и двое суток их ни то что ни кормили, но даже воды им не давали!

Не мешкая я поспешил к своим питомцам, их мне было гораздо жальче, чем тупых американцев, которые едва не отправили меня на тот свет.

Через пол часа каждая собака получила двойную порцию собачьего пеммикана и полную миску свежей воды из ручья. Причем воду собаки выпивали в первую очередь и всю до дна, от чего, после раздачи корма, мне пришлось сделать вторую ходку за водой, и наполнить миски снова. Конечно, собаки выносливее человека, и спокойно могут прожить без воды, тем более в холодном климате от четырёх до шести дней, а без пищи в разы больше, но проводить такие эксперименты над живыми существами, которые к тому же полностью от тебя зависят, не стоило. Хотя нет худа без добра, ведь даже самый злой пёс в стае, которому я дал кличку Маньяк, сейчас встречал меня как нашкодивший щенок, буквально валяясь в моих ногах и выпрашивая еду. Пусть и таким жестоким способом, к тому же не нарочно, но я серьёзно укрепил свой и так непререкаемый авторитет у своры.

Проверил я и пострадавших в аварии собак. На удивление и они выглядели не плохо. Все они привыкли к повязкам и лубкам, и больше никто из них не пытался их стянуть с себя зубами.

Продержался я только до двенадцати часов дня. Приходящие в себя после болезни полярники налаживали пошатнувшийся быт, производили уборку, пытались заниматься делами, а я заснул прямо во время обеда, когда впервые за два дня поел горячего. Вот помню ещё, что пил какао, а потом меня как будто вырубили. Я не спал две ночи, да и перед происшествием мне толком не дали поспать, так что выключатель в моей голове сработал совершенно неожиданно для меня.

Проснулся я только утром следующего дня, и кажется совсем не отдохнул, я был разбит, всё тело болело, а голова была как чумная. Спал я на кровати Итана, которого видимо развязали по распоряжению доктора. То, что мой не состоявшейся убийца свободен, я воспринял совершенно равнодушно, мне было плевать, хотелось просто валятся без дела, глядя в потолок и ни о чем не думать, но встать всё же пришлось. Проснулся я не по своей воле, а от того, что организм настоятельно требовал избавится от лишней жидкости.

Кряхтя встав с кровати, и морщась от