Адвокат Империи 11 - Ник Фабер

— … ты совсем из ума выжила? — взорвался Скворцов. — Кто тебе позволил встречаться с моими клиентами в обход меня⁈

— О, я лишь предложила им поговорить, и всё, — отозвалась высокая и стройная блондинка. — А согласились они сами.

Я знал, что ей тридцать семь… Вроде бы. Впрочем, это не важно. Она выглядела максимум на тридцать, если не моложе. Да и чего уж греха таить, Елизавета Голицына была красива. Правильные черты лица. Изящная фигура. Совсем немного макияжа, чтобы подчеркнуть детали. Да и одежда под стать. Не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что одна только её сумочка из бежевой кожи со вставками из золота стоила столько же, сколько весь этот офис.

— И тем не менее это нарушение этики, — спокойно заметил я, подходя ближе и явно перехватывая её внимание.

И то, как резко изменились её эмоции, меня удивило.

— Ой, вы посмотрите, кто тут у нас. — Она улыбнулась, и сарказма в этой улыбке оказалось достаточно, чтобы заполнить океан. — Надо будет сообщить Роме, что я нашла его потерявшегося щенка. А то он, бедняжка, места себе не находил после того, как ты сбежал.

М-м-м, а неплохо она. Надменно. С лёгкой ноткой презрения. Прямо классика. Я даже вспомнил нашу первую встречу с Анастасией.

— Ага, — вздохнул я. — Ну у меня хотя бы хватило ума порвать ошейник на шее. Всяко лучше, чем быть послушной сукой, которая так занята выполнением чужих команд, что даже не замечает, как её держат на поводке. Но кто я такой, чтобы сравнивать, ведь так?

Резковато, пусть и завуалированно, но она первая начала. Правда, вопреки моему ожиданию, Голицына не стала рвать и метать. Вместо этого она с довольным видом облизнула губы и посмотрела на меня таким взглядом, будто я был только что поданным на её стол десертом.

— А слухи не врали. Ты действительно остёр на язык. Мне такие нравятся.

Впрочем, похоже, я погорячился. Рядом с ней Настя в плане самоконтроля — пустое место. По крайней мере, та Настя, которую я впервые встретил в тот день в кабинете Романа.

— Благодарю покорнейше, но не мой профиль. Что, папочка Лазарев оказался недоволен тем, что вы так долго мурыжите это дело, и сказал взяться за нас всерьёз? — спросил я. — Плевать на этику, да? Просто закончи, и всё. Так он сказал?

— Ой, вы посмотрите, кто заговорил об адвокатской этике. — Она даже глаза закатила. — Конечно же, ты же у нас эталон морали и этики, Рахманов. Мне напомнить, как ты свои дела вёл? Или сам вспомнишь?

— А мне напомнить, что я их выиграл? — спросил в ответ. — Победителей не судят. Впрочем, думаю, если бы за каждое нарушение этики давали медаль, то ваш наградной лист был бы куда побольше моего.

— Даже не сомневайся в этом, малыш, — улыбнулась она, а затем сделала такое лицо, будто только что вспомнила, зачем сюда пришла. — О! Конечно же. Как я могла забыть!

С этими словами она достала из своей сумки толстую папку и передала её Скворцову.

— Это вам, — с издевательской усмешкой произнесла она.

— И что это? — сурово спросил тот, посмотрев на папку в своих руках таким взглядом, будто почти ждал, что та откусит ему ладони.

— Встречные иски, — пояснила Голицына. — Как будто это может быть что-то другое.

— Дай угадаю. Защита чести и достоинства? — спросил я.

Впрочем, ответ я знал и так. Даже не нужно заглядывать в папку. Что и подтвердила Голицына красивой, но какой-то мерзкой улыбочкой.

— О, как ты догадался? Да. Всё верно. Мы выдвигаем встречные иски вашим… Я ведь правильно сказала, да? Вы ведь теперь вместе работаете?

— Хватит нести чушь! — рявкнул Скворцов, явно выходя из себя. — Вы не можете обвинять их в том, что они требуют справедливости…

— Я могу обвинить их во всём, в чём захочу, — парировала Голицына. — И когда…

— Обвинить ты можешь во всём, в чём захочешь, — перебил я её. — Другое дело, что ты сможешь доказать в суде.

— Надо же, какое дело. — Она скорчила задумчивую мину и коснулась пальчиком с идеальным маникюром своих губ. — Мне ведь и не надо ничего доказывать. Видишь ли, Рахманов, всё уже сделано до меня. Официальным следствием. И его выводы вы оспорить не сможете. Поэтому, когда вы придёте на следующее заседание, я так вас отделаю, что и мокрого места не останется.

Теперь уже её улыбка из издевательской стала откровенно кровожадной.

— Потому что судья примет эти иски. И как только на следующем процессе от вас отмахнутся, это станет лишним предлогом, чтобы суд принял нашу сторону по этим исковым заявлениям…

— Да плевать тебе на эти иски, — сказал я, моментально переключив её внимание со Скворцова на себя. — Ты для этого и встречалась с клиентами, так? Хотела их дополнительно запугать. Чтобы, когда они узнают о выдвинутых обвинениях и, дай угадаю, непомерной компенсации, которую вы от них потребуете, у них не осталось выхода, кроме как отказаться от своих претензий. Так?

В этот раз в её взгляде появилась толика уважения.

— Надо же, догадался. — Устремленный на меня взгляд карих глаз стал чуть более заинтересованным. — Всё-таки, похоже, Рома не зря тебя хвалил…

— Пф-ф-ф, да тут бы и идиот догадался, — выплюнул Скворцов, бросив папку на стол. — Мои клиенты не поддадутся на этот шантаж!

— Твои клиенты почти сломались, Скворцов, — снисходительно ответила Голицына. — И когда я унижу вас в суде, счета за издержки похоронят тебя и твою жалкую юридическую консультацию так глубоко, что про вас забудут уже на следующий день. Ну, все кроме кредиторов. Так что я настоятельно рекомендую вам последовать моему совету и отказаться от своих претензий до…

Она сдвинула рукав своего дизайнерского пальто и посмотрела на часы, что платиновым браслетом охватывали её левое запястье.

— До послезавтра. О, а что за удивленное лицо, Скворцов? Тебе не сообщили? Слушание будет через два дня. Наверное, у тебя не настолько хорошие связи в судебном департаменте, как у меня, раз ты не в курсе…

— Что за бред⁈ — не выдержав, рявкнул он. — Они не могут