Барин-Шабарин 7 - Денис Старый

Так что время играло против нас. И выдержать комбинированный удар противника со всех сторон и большими силами даже путём введения всех сил моего корпуса, если и получится, то огромной кровью. А драться нужно не числом, а умением, не смертями, но выжившими солдатами и офицерами.

Меня так и распирало пойти вперёд, в этой уже не просто локальной стычке, а в настоящем бою. Но было понимание, что как командир, который обозревает поле боя и располагает резервами, я должен находиться в относительной безопасности. Моя задача — сделать всё, чтобы сражение было выиграно.

— Вражеская кавалерия большим числом в четырёх верстах на запад! — сообщил офицер, поставленный наблюдать за разворачивающимся сражением в наскоро сооружённой смотровой вышке.

Я посмотрел в свой бинокль в сторону, куда указывал дозорный, но пока ничего там не увидел. Было бы сухо и тепло, так пыль уже давно бы демаскировала атаку врага. Но и не верить прозвучавшей информации не было никакого смысла.

Захваченные пушки были уже развёрнуты по фронту. Инженерные команды работали. Мы готовились оставить одни позиции и уничтожить врага на других. При этом… Такую кровь, что сегодня уже пролилась, и еще прольется, запомнят на долго.

На захваченных англо-турецких позициях оставалось крайне мало моих людей, и они более остальных подвергались удару. Это нехорошо, это крайне даже цинично, но приманка должна быть, без жертв тут не обойтись.

Пушки должны будут стрельнуть в сторону врага, а уже потом отчаянные артиллеристы, некоторые из них, скорее всего, погибнут, но у всех будет небольшой шанс вскочить в седло и убегать от наступающих англичан. Это еще как сработают инженеры-подрывники.

И только когда основная масса английской кавалерии войдёт в подготовленное для засады дефиле, и может начаться избиение, уничтожение элиты английских войск.

Я шёл на подобный размен, понимая, что потеряю не менее, чем три сотни бойцов, это при удачном стечении обстоятельств и разворачивании сражения по нашему плану и инициативе. И даже уверен, что найдутся те, которые меня осудит за циничные решения. Но голоса морализаторов, желающих обличить во мне тирана, не жалеющего своих же солдат, будут не слышны. Но это лишь в том случае, если победа будет за нами. Отставить «если»! Победа будет за нами!

Уже скоро было видно, как организованными эшелонированными линиями наступала английская конница. Было отрадно видеть, что разгон они начали брать ещё за две версты до захваченных англо-турецких позиций.

Даже самые выносливые кони, в максимальном темпе скачущие пять или более вёрст, устанут. По крайней мере, при отступлении английские ездовые животные будут уступать и в скорости, и в выносливости русской кавалерии. Моей коннице.

— Бах-бах-бах! — прогремели первые выстрелы трофейных орудий.

Русские герои стреляли бомбами по наступающей вражеской конницы. Наверняка, подобные боеприпасы были в дефиците и у англичан, и у турок. Но нам ли сейчас думать о сохранности огневой мощи врага? Огонь должен быть направлен на противника в максимальном количестве.

— Ба-бах! — долетевшие бомбы разрывались, выкашивая передние ряды наступающих англичан.

И нет, противник не отворачивал, не проявлял малодушия. Напротив, вражеские кавалеристы выжимали из лошадей всё возможное. Наверное, каждый из тех, кто сейчас вырывался вперёд, был достоин участвовать в гонках на ипподроме. Сейчас же, по моему мнению, англичане вступили в гонку со смертью. А в таких турнирах смерть чаще всего побеждает.

— Бах-бах! — это уже последовала дальняя картечь.

Противник был на расстоянии чуть более пятисот метров от недавно захваченных позиций. Получится перезарядиться, еще раз ударить, и всем необходимо бросать орудие, влетать в седло и улепётывать подальше от англичан. В надежде на спасение.

— Бах-бах-бах! — последовала ближняя картечь, более всего нанося непоправимый ущерб английским славным кавалеристам.

Славная кавалерия. Она такая славная, даже когда разгромленная. Есть непонятная европейская традиция преувеличивать все, даже поражения, в котором погибло огромное количество людей. Всё равно чтят и принимают разгром, словно победу. Дюнкерк для них, например, не позорное бегство от гитлеровских войск, а героическая эвакуация.

Последний выстрел из трофейных орудий прозвучал. И вот я уже наблюдаю за тем, как мои бойцы бросают орудия, как большинство из них бежит к наспех сделанной привязи с конями. И есть шансы у большинства уйти. И на душе моей после этого понимания стало немного светлее. Значит, расчёт был правильный, на грани безрассудства, но безрассудством не являющийся.

— Ба-бах-бах-бах-бах! — даже меня, находящегося более, чем в двух верстах от места разворачивающегося сражения, и то впечатлил тот звук, что раздался со стороны вражеских позиций.

Извилистой цепью заложенные фугасы, исполненные инженерной службой инженера-подполковника Тотлебена, приносили хаос и ужас в ряды англичан. Сколько уже убитых у врага? По моим подсчётам, не менее полутысячи. По крайней мере, после подрывов фугасов впечатление было, что англичане уже терпят разгром. Рано… нельзя поддаваться эмоциям.

Не только я наблюдал за тем, как боролись за свою жизнь мои бойцы, как они убегали от врага, но разъярённые оставшиеся в живых англичане настигали русских воинов оружейными выстрелами. Старались английские драгуны. Кое-кого настигали и клинки лёгких английских кавалеристов.

И всё же из более, чем двух сотен оставленных на позициях бойцов, больше половины явно успевали уйти от преследования. Нехорошо говорить о людях лишь в цифрах, крайне кощунственно упоминать о приемлемом размене жизнями. Однако, если отринуть мораль, то мы явно выигрывали с десятикратным преимуществом.

— Сигнал артиллерийским расчётам на холмах: быть готовыми и зарядиться фугасными. В дальнейшем — по обстоятельствам! — на разрыв голосовых связок кричал я.

Приходилось перекрикивать галдящую толпу офицеров, начавших, словно на стадионе, болеть и переживать за убегающих солдат. А еще они в голос и громко обсуждали каждый этап операции.

Нужно бы унять всех тех, кто сейчас находится неподалёку и наблюдает за сражением. Не мешало бы провести беседу и с офицерами, которые не из моего корпуса, а лишь пришли поглазеть. Да, всё это нужно было сделать, но если бы на подобные отвлекающие моменты было время.

Времени как раз-таки не было. Теперь счёт пошёл даже не на минуты, уже на секунды. Англичане разъярились, они уже потеряли организованное строение и сейчас мало чем отличались от той казачьей лавины, которую недавно демонстрировали мои войска.

— Ближе! Ещё ближе! — приговаривал я сам себе.

Насколько всё-таки было тяжело… Для меня легче находиться в поле, сражаться, а не принимать решения о том, кому жить, а кому и умереть. И теперь я смотрел на выстроенную впереди еще одну линию обороны, где и нужно было