Помещик - Михаил Шерр

Господин купец лично изволит сегодня вечером быть у любезного соседа Александра Георгиевича с визитом, — торжественно объявил приказчик. — Поговорить о делах наших скорбных и так же справиться о здоровье, парижских новостях, а также о том, как хозяйство любезнейшего Александра Георгиевича поживает.

«Вот тебе и на, открытым текстом намекают, да еще и так нагло», — подумал я.

Сразу вспомнилось поведение Аглаи Дмитриевны на вечеринке у Николя — как она ко мне подплывала, глазки строила, декольте демонстрировала. И намёки Николя про выгодную партию.

Всё было ясно как день. Господин купец лично едет смотреть на потенциального зятя. Намерения Аглаи Дмитриевны были прозрачны, а папенька решил лично оценить кандидата.

И мотивы купца тоже понятны. Надоело, видать, Дмитрию Тимофеевичу быть просто богатым человеком — хочется, чтобы внуки его были не простыми людьми, а дворянами. А у меня потомственное дворянство имеется, соответственно, мои потомки будут дворянами. Аглая Дмитриевна подходящего возраста, я подходящего происхождения — что ещё нужно для счастья?

Никакого желания ни то что общаться, на порог такого гостя пускать не хочу. Но нельзя.

Во-первых, Дмитрий Тимофеевич — мой кредитор. Не пускать его на порог — значит создать себе такие финансовые проблемы, что даже думать не хочется.

Во-вторых, он конечно не самый большой купец Калужской губернии, но явно не последний и очень успешный в делах. Такие известия о нем принесла мне сорока на хвосте, когда я был в Калуге.

Мужчина очень дородный — весом больше центнера с большим гаком. Но не физические кондиции главное, а состояние. Он, конечно, не миллионщик, но к этому почётному званию стремится всеми фибрами своей купеческой души.

Таких успешных людей, чье материальное благополучие растет как на дрожжах, в губернии мало, раз-два и обчёлся — можно пересчитать по пальцам одной руки, а возможно на этой руке вообще останется один палец — собственно, Дмитрий Тимофеевич и всё.

Поэтому принимать надо. И принимать достойно.

— Передайте Дмитрию Тимофеевичу, — сказал я приказчику, — что буду рад видеть его в своём доме. Ждём к ужину.

Пришлось возвращаться домой. Господина купца надо удивить каким-то кулинарным изыском, одного омлета с майонезом будет явно не достаточно.

Самохватовский посыльный сначала заезжал в усадьбу и все уже знали о возможном предстоящем визите. Пелагея на всякий случай уже заготовила то, что в будущем назовут полуфабрикатами.

— Пелагея! — с порога спросил я. — Чем сегодня будем угощать важного гостя, аж самого купца Самохватова?

— Дичь обязательно. Караси в сметане. Мы с Дуняшей освоили ваши майонез с хитрым омлетом. Но желательно что-то такое особенное сделать.

Я засучил рукава — в прямом и переносном смысле. Готовка всегда помогала мне думать. Это была своего рода медитация — руки заняты делом, а голова работает над проблемами.

— Скажите мне, дамы, как поживают каперсы, которые я по весне переслал из Парижа?

Память Сашеньки меня выручает всё больше и больше. Я иногда даже начинаю сомневаться попаданец ли я, настолько мне уже удалось вжиться в образ помещика Нестерова.

Батюшка и матушка я, например, говорю уже без всякой натяжки, Сосновку воспринимаю как родовое гнездо и действительно у меня болит душа за судьбу имения.

Дуняша достала банку с маринованными каперсами.

— Вот, барин, мы всё сделали как вы в письме велели.

— Отлично, утром я видел, как мальчишки тащили свежих раков, — Дуняша молча показала почти полное ведро этих копошащихся членистоногих. — Сегодня мы будем делать салат по особому рецепту. Называется «Оливье».

— А что это такое, барин?

— Сейчас увидите. Дуняша, отвари раков. Пелагея, приготовь вареные картошку, морковку и перепелиные яйца. Ещё нужны свежий огурец, вареные телячий язык, рябчики и свежий салат.

Картофель еще не стал вторым хлебом России и эпопея его массового внедрения впереди. Но в Сосновке его уже выращивают, правда в совершенно не заслуженно малых объемах.

В том, что телячий язык есть я не сомневался, также как и рябчики. Но если бы их не оказалось или того же салата, то все равно что-то типа «Оливье» мы бы приготовили.

Пока готовились ингредиенты салата, я размышлял о предстоящем визите.

Дмитрий Тимофеевич приедет не просто так. Он будет оценивать меня как потенциального зятя. И мне нужно как-то между струйками пройтись — так чтобы и волки были целы, и овцы сыты.

С одной стороны, не отказываться от женитьбы на Аглае Дмитриевне раньше времени. Женщина она, прямо скажем, не моего типажа. Еще конечно не перезрелая, хотя сейчас в 1840 году она уже почти старая дева, чрезмерно на мой взгляд пышнотелая, с матримониальными амбициями — совершенно не то, что мне нужно.

С другой стороны, нельзя расстроить Дмитрия Тимофеевича. Далеко не последний человек в губернии, богатый и с большими связями, против меня нынешнего — величина. Раздавит и не заметит, если захочет.

У меня по факту, одна, да и то призрачная надежда на помощь, дядюшка. Но думаю, максимум на что я могу сейчас рассчитывать, так это только на то, что он не даст мне голову открутить в буквальном смысле.

А вот спасать меня от разорения меня он явно не будет.

— Барин, — прервала мои размышления Пелагея, — раки готовы. Что с ними делать?

— Очистить их и мясо нарезать кусочками. А потом идите сюда и внимательно смотрите, что я буду делать.

Я показал, как нарезать овощи, как смешивать с раковым мясом, каперсами, перепелиными яйцами и прочими ингредиентами. Затем я контрольную партию заправил майонезом, который был изготовлен уже без меня и очень приличного качества.

— Ой, барин, — восхитилась Дуняша, — как красиво получается!

— А теперь пробуем, — предложил я.

«Оливье» в моем понимании получился именно таким как надо и внешне и по вкусу. Можно сказать классика будущего по Люсьену Оливье. Интересно как историки его назовут, я лично замарачиваться не буду: «Оливье».

Полуфабрикат был помещен в «холодильник», заправлять майонезом его еще рановато.

«Холодильником» я называл хитрый погребок. На его дно в конце зимы помещали специально вырезанные большие кубики льда. Их закрывали соломой и чистыми кусками плотного полотна, а сверху в небольшую разбежку были полки. На них и ставили ведра, банки, крынки и прочее.

Лед начинал по-серьёзному таять в середине или даже в конце сентября. Но это уже было не актуально.

Пока готовился салат, я продолжал думать о будущем. С наведением порядка в делах забрезжил свет в конце туннеля. А окончательно всё станет ясно после