Помещик - Михаил Шерр

довольно сказала Степанида, обводя рукой вокруг. — Хочешь иметь хороший привес с удоем, и чтобы курочка неслась в неделю раз пять, корми хорошо. Не одной травой да соломой, а зерном молотым. Да не ленись запаривай его. Солому тоже кипяточком обдай, да потоми в кадочке. Эта водичка очень животинке полезная, — Степанида секреты своего успеха рассказывала с неподдельным удовольствием.

Еще бы, не каждый день простой крестьянской бабе выпадает такое счастье: учить барина уму разуму.

Я же слушал её и думал, что век гуманизма еще впереди. Времена еще жестокие и нравы такие же.

Людям еще в своей массе не понятно, что надо хорошо и с любовью относится к друг другу и к животным, что душевнобольного человека не надо заковывать в железа, не надо всех подряд бить и истязать. Добром и лаской можно добиться большего. Хотя русская пословица уже есть: доброе слово и кошке приятно.

Я для себя честно говоря ничего нового не увидел и не услышал, для человека 21 века это всё естественно, но для века 19 это все подлинная революция.

— А где ты все это, Степанида, увидела и услышала. Не обижайся, но не поверю, что сама до этого дошла.

— Кое что, барин, сама уже поняла. Но ты прав: это все мне один очень умный человек рассказал.

Степанида остановилась в своем повествовании и оглядела довольно все вокруг.

— Лет десять назад, барыня зачем-то в Калугу поехали и меня, уже не упомню почему, с собой взяла. Попали мы с ней в одном дому на обед. Рук не хватало и меня попросили помочь подавать. И вот за столом один господин, такой солидный и важный, вдруг громко говорит: «Это вы, сударь, говорите глупости. Наши коровы намного лучше английских. У меня есть такие, что дают в год по две тысячи ведер. А тысяча рядовой результат. Приезжайте и своими глазами посмотрите на это».

Степанида сделала удивленное лицо.

— Я, барин, обомлела. Да как же, думаю, так. У меня одна коровка дает сто пятьдесят ведер, и это кажется чудом. А тут тысяча обычное дело. Уличила я момент, и этому господину в ножки. Научи, говорю, батюшка, уму разуму бабу бестолковую. А он ножкой так топнул и говорит, иж что удумала, в ногах валяться. За это прогоню сейчас, а сам так добро смотрит и улыбается. Вот он мне эти премудрость и объяснил. А потом и сама что-то додумала.

— А как его фамилия узнала?

— А как же, генерал знаменитый, Николай Николаевич Муравьев. Барыня сказала у него имение под Москвой. Еще он мне рассказал и другую хитрость, как корову правильно доить и главное, раздаивать после отела.

Этого я не знал и был поражен услышанным. Оказывается у нас в России еще при Николае Первом были достигнуты такие космические результаты.

Одним словом поход в деревню был очень полезным и плодотворным. Степанида прочитает деревенским несколько лекций как ухаживать за скотиной, а я заставлю всех отремонтировать каждый хлев, чтобы не было сквозняков и поручу кому-нибудь смотреть как ходят за скотиной.

Тех, кто будет выполнять требования барина, ущемлять не буду: оставлю скот и землю отрезать не буду. Постепенно восстановлю господское поголовье, отбирать себе буду только молодняк от продуктивных животных.

Если всё сложится, то съезжу в Москву, в имение этого генерала Муравьева. Думаю его найти будет не сложно. Глядишь удастся разжиться хорошими продуктивными животными.

Поручу Вильяму составить план улучшения работ на десятинах барской запашки, он все таки знает как это делается сейчас в Англии. Земли и рабочих пока останется столько же, сколько в этом году. И попробую собрать без потерь то, что есть.

В этом году не урожай еще более жестокий, чем в прошлом. Но Вильям сказал, что за счет лучшего естественного плодородия на наших полях дела обстоят лучше чем у соседей, главное не потерять этот урожай, собирать который надо начинать уже будет со дня на день.

Пищи для размышления я получил немало и надо всё обдумать и поступить правильно, а самое главное так, что бы была отдача. До конца следующего года надо выплатить без малого тридцать тысяч, а это огромные деньги, по любому.

Из деревни я возвращался погруженный в свои мысли, не смотрел по сторонам и не увидел много интересного, что подметил Степан.

Когда мы вернулись, он, хитро улыбаясь, спросил:

— Барин, дозволишь слово молвить?

— Глядя на твою довольную и хитро улыбающуюся физиономию не дозволю, а потребую: говори! — театрально возвысил я голос.

— Озадачили вы, барин, мужиков. Старик Сидор сразу же во все концы разослал своих внуков и мы когда возвращались по всей деревни от избы к избе малолетки бегали. А возле изб мужики стоят и судачут.

— Вот и хорошо, пусть думают.

Обед у нас из-за похода в деревню задержался и Андрей к предстоящей службе подготовился основательно и без раскачки приступил к ней.

После обеда я поручил Вильяму составить конкретный план предстоящей уборочной и доложить мне её сегодняшним вечером.

Англичанин, пыхтя как паровоз после плотного обеда, тут же уселся за работу, а я уединился в кабинете. Надо основательно поразмышлять и решить что и как делать.

Перед ужином я собирался посмотреть на результаты творчества господина англичанина. Но планы пришлось резко поменять. Я уже собирался позвать Вильяма, как Андрей доложил, что ко мне депутация крестьян деревни.

Депутация состояла из пяти мужиков во главе с Сидором Матвеевичем. Чистые и нарядно одетые, как на праздник, мужики дружно поздоровались и чинно поклонились.

Старик Сидор сделал небольшой шаг вперед и коротко кашлянув, начал говорить:

— Как ты, барин, велел, мы собрали сход и миром решили меня выбрать в старосты. Барскую скотину, отец-кормилец, просим не забирать, и землицу не отрезать, иначе мужику голодать придется. А мы на твоей запашке каждый колосок уберем и с мира будем тебе платить за твою милость каждый месяц пятьдесят рублей. Столько с нас собирал господин управляющий.

Сидор Матвеевич обернулся к мужикам и они протянули ему медный поднос на котором лежали две 25-ти рублевые ассигнации.

Пятьдесят рублей в моем, еще вчера совершенно пустом кармане, это очень замечательно.

Но судя по всему это еще не все, мужики явно что-то еще желают сказать.

— Общество, барин полагает, что завтра надо начинать поля убирать.

— Тут я вам не указка. Вильям, — позвал я англичанина.

Вильям малый сообразительный и пришел не один, а с толмачем —