Край неба - Марк Дж. Грегсон

Позади меня, на корме, Элдон рулит, стоя в кабине под стеклянным колпаком, накрывшим его и Мадлен. «Анри», как и многие охотничьи суда, управляется изнутри таких вот кабин при помощи колец, прикрепленных к золотым струнам. Элдон ведет корабль, двигая руками и шевеля пальцами.

Наконец «Анри» сбавляет ход и замирает, а фонарь кабины медленно и со стоном уходит под палубу.

Родерик оправляет куртку:

– Похоже, я следующий.

– Только не угробь нас.

– Тебя сброшу первым, – смеется он.

Через несколько секунд, когда Родерик продел пальцы в кольца, корабль вновь оживает. Родерик прикусывает губу, неловко двигая руками, и судно ползет, словно у него поврежден двигатель.

Я улыбаюсь уголком губ.

Родерик кривится, а Мадлен что-то горячо шепчет ему на ухо. Он отвечает на мою улыбочку сердитым взглядом и показывает средний палец. От этого движения корабль кренится, и Мадлен бьет Родерика по рукам.

Все смеются.

За следующие несколько часов каждый успевает попробовать себя в роли штурмана, и вот уже предвечернее солнце печет мне шею. Когда кабину покидает Себастьян, Мадлен выкрикивает и мое имя.

Она терпеливо ждет возле нажимной плиты, заложив руки за спину.

– Итак, – говорит наставница, когда я подхожу, – как тебе мой корабль?

– Гладко ходит.

– Да, в умелых руках. Встань сюда.

В сантиметрах от ее ног помещается черная нажимная плита, способная вместить стопы вдвое больше моих. Я встаю на нее, и она тут же уходит в палубу, а нас накрывает стеклянным куполом фонаря. Сверху открывается прозрачный люк, и в кабину спускаются две золотые нити. С них свисают десять колец.

Мадлен помогает мне продеть в них пальцы.

– Ты ведь прежде летал?

– Только не на таких судах.

– Справишься.

Я вдыхаю влажный воздух. Тревожное биение сердца отдается аж в кончиках пальцев. Я и не думал, что так соскучился по струнам. Это примерно как снова обрести отсутствующую конечность.

– Активировать двигатель, – приказывает Мадлен.

Я сгибаю указательные пальцы, и корабль, вздрогнув, оживает. Палуба у меня под ногами вибрирует. Я расслабляю руки, даю им повиснуть на струнах.

– Малый вперед, – велит Мадлен.

Я выбрасываю руки вперед, и мы несемся сквозь небо. Летим так быстро, что Мадлен хватает меня за плечо, едва не упав. Команда цепляется за перила с полными ужаса глазами. Они кричат и улюлюкают.

– Руки на себя! – орет Мадлен. – Локти к поясу!

Стоит мне так сделать, и корабль замедляется. Сердце у меня колотится, но, когда мы полностью останавливаемся, я замечаю, что смеюсь.

Родерик снова показывает мне средний палец. Как и еще несколько рекрутов.

– Чертов псих. – Мадлен поправляет растрепанные волосы, но после, вздохнув, тихонько хихикает. – У тебя хорошая связь с кораблем. Просто ты слишком сильно гоняешь. Так и без команды недолго остаться.

Курсанты поднимаются на ноги. Саманта позеленела, а Гарольд вовсю блюет за борт.

Со второй попытки у меня получается вести «Анри» медленнее.

– Уже лучше, – хвалит Мадлен.

Я пробую выполнять развороты, подтягивая одну руку к поясу, другую выбрасывая вперед. Чтобы взять право на борт, выпрямляю правую; чтобы взять лево на борт, выпрямляю левую.

Ныряю в облако и верчусь, закручивая его воронкой, а потом мы выстреливаем наружу, оставляя позади пышный след.

– Ты прирожденный летчик, – говорит Мадлен. – Лучший результат за сегодня.

Команда понемногу расслабляется и уже не держится за поручни так отчаянно. Останавливаемся в тишине. Счастливые и довольные.

– Мастер-наставник? – спрашиваю.

– Гм?

– Как между нами распределят должности перед Состязанием?

– Завтра мастер Коко сама все расскажет.

– Если я и так это выясню, отчего бы вам не сказать сейчас?

– Хорошая попытка. Но ты все узнаешь вместе с остальными.

– Я же ваш любимый ученик.

– Или самый самоуверенный.

– Одно другому не помеха.

Она смеется, а потом умолкает, глядя, как беседуют остальные рекруты.

– Ты очень хорошо справляешься, Конрад, но мастер Коко считает тебя слабым.

Я молчу.

– Ей не понравился мой последний доклад о тебе. – Она прямо смотрит мне в глаза. – Мастер Коко стара, Конрад, ищет преемника, которому могла бы передать знания. Она думала, что в тебе есть нечто особенное: ты же сын одной из самых могущественных семей во всем Скайленде. И тем не менее, проведя здесь целый месяц, ты общаешься с одним только Родериком, да и то потому, что вы соседи по комнате. Одинокие орлы, Конрад, до капитанов не возвышаются. – С этими словами она указывает на запад. – А теперь веди нас обратно на Венатор.

Поджимаю губы. Неужели я один сознаю, что люди покидают нас именно в час нужды? Мне было десять, когда отец оставил меня один на один с провлоном. Десять, когда дядя предал родного брата и я остался ни с чем. В десять я узнал, что все мои друзья не друзья вовсе. Никто не пришел на помощь.

Я отвожу назад левую руку, разворачивая «Анри».

Родерик на палубе счастливо смеется и похлопывает по спине Себастьяна. Этот бородатый парнишка определенно не такой, как все. Ему и верно плевать на статус и возвышение.

Я вздыхаю.

– Все мы – продукт меритократии, Конрад, но тебе потребуются друзья, союзники, если хочешь преуспеть, – наставляет Мадлен. – Еще никто и никогда не управлял целым кораблем в одиночку.

Я должен возвыситься до капитана. Должен стать лучшим. Поэтому принимаю решение, что друг, всего один, лишним не будет.

Глава 11

Впервые за долгое-долгое время я высыпаюсь, и, пока предаюсь отдыху, где-то внутри стены копошится рэтчлон. Как ни странно, но скрежет его металлических клешней расслабляет.

Гамак Родерика рядом пуст. Наверное, сосед уже пошел завтракать. Когда дело доходит до еды, этот парень теряет всякую выдержку, но я надеялся с ним потолковать. Вот бы мне выпал шанс.

Или… может, просто я сам тяну с этим?

Одевшись, следом за другими припозднившимися рекрутами иду на запах традиционного на Венаторе завтрака: пряные помидоры, фаршированные перцем и яйцами. От запаха чили аж слезу слегка вышибает, но здесь, на Венаторе, подают только острые блюда, и я к ним уже привык. Зато, обещает Мадлен, у нас кишки будут как из стали горгантавна.

Трапезная набита битком. Все собирают остатки завтрака с тарелок ломтиками хлеба. Многие шепчутся, наклонившись друг к другу, сплетничают и гадают, что сообщит сегодня мастер Коко. Мое место в дальнем углу не занято, и я направляюсь к нему… однако на полпути замираю и поворачиваюсь к остальным. Смотрю, как они смеются, какая у них завязалась дружба.

Они все нашли себе место.