Империя #2 - Жан Аксёнов

Впереди была обычная серая дорога, дым, но не было огня. Вдалеке мигали синие и красные огни.

Мы выбрались.

Катя сбросила скорость и, заглушив двигатель, остановилась. Тишина оглушила. Из-под капота валил густой пар, правое переднее колесо горело. К нам уже бежали пожарные. Они сбили пламя с колеса, с трудом открыли заклинившие двери.

Я повернулся к Кате. Мои пальцы всё ещё лежали у неё на шее, под воротником ватника. Её голова безвольно откинулась на спинку кресла. Я влил в неё последние крохи энергии, понимая, что сам пуст. Венка на шее слабо, но билась. Жива. Иначе я бы почувствовал — смерть я теперь всегда чувствую.

Кто-то помог мне, отстегнул ремень. Как он-то не расплавился? Я вывалился из салона, ноги подогнулись. Мне помогли размотать полотенца. Кожа на лице и руках горела, как после целого дня на солнце, только в десять раз сильнее. Я хрипло кашлял, пытаясь вдохнуть воздух, который казался ледяным после пережитого пекла. Катю осторожно вытащили из-за руля. Воронов, выбравшись сам, уже помогал вытаскивать из салона женщину с младенцем. Тот пищал. Живой.

Начался хаос. Из уцелевших машин доставали людей. Ожоги, отравление дымом, тепловые удары. Половина — без сознания. Медики и целители метались от одного к другому, понимая, что всем прямо сейчас не помочь. В приоритете были дети. Их всех вынесли из кузова моего пикапа, где паровой щит Артёма спас их от худшего. Самого Артёма вынесли без сознания.

— Магическое опустошение, — с нескрываемым удивлением поставил диагноз седой целитель.

И тут я увидел того самого мальчика. Он единственный из детей стоял на ногах, высматривая среди обгоревших и покорёженных машин колымагу отца. Он не плакал. Просто стоял посреди дороги, и в его глазах была какая-то пустота. Мне кажется, он всё понял.

Воронов, заметив мой взгляд, подошел, прихрамывая.

— Его мать в нашем автобусе, — тихо сказал он. — Одеял на ту машину не хватило. Лысый один поехал.

Я кивнул и подошел к парню. Тот поднял на меня глаза, и я просто опустился перед ним на колени и обнял. Я смотрел через его плечо, как из автобуса выводят людей, и увидел его мать.

Её шатало, кто-то дал ей пить, отчего женщину тут же вырвало. Выпрямившись, она поискала глазами машину мужа и встретилась взглядом со мной. Я медленно, отрицательно покачал головой. Затем осторожно развернул пацана.

— Смотри, — шепнул я ему.

— Мама!!!

С диким воплем пацан бросился к матери.

Не все выжили. Я чувствовал, как угасает жизненная энергия нескольких стариков из автобуса. Сердце не выдержало. Но вобрать её, несмотря на собственное истощение, казалось мне сейчас верхом кощунства. Я просто наблюдал, как эти искорки, будто нехотя, покидают бренные тела.

Ко мне подбежал тот самый седой начальник из штабного автобуса.

— Майор Орлов, — представился он, протягивая фляжку. — Ваше Сиятельство, держите. Пейте. Капитан Воронов рассказал про ваш прорыв. От всего личного состава — спасибо, что вывели пацанов. Честно, я уже не надеялся.

Я сделал глоток. Горькая, обжигающая жидкость. Магическая энергия взорвалась внутри, возвращая крупицу сил, но физическая боль и опустошение никуда не делись.

— Можно мне эту фляжку? — спросил я. — Со мной ещё двое, и они в ноль опустошены.

— Забирайте, Ваше Сиятельство, это НЗ как раз на случай усиления магами. У целителей свои есть, — он замялся. — Знаете, если честно, я удивлён.

— Чему? — я сделал ещё пару глотков, чувствуя, как ко мне начинают возвращаться силы.

— Зачастую, примчавшись погеройствовать, аристократы очень быстро… — он сделал неопределённый жест рукой, — испаряются. В лучшем случае, присылают потом своих людей.

— Ну, мне не хотелось в грязь лицом перед девушкой ударить, — хрипло усмехнулся я, кивнув в сторону лежащей не земле княжны.

Подойдя к ней, я присел на корточки. Приподнял голову и дал Кате глотнуть из фляжки. Закашлявшись, она пришла в себя.

— Мы справились? — спросила она, не открывая глаз.

— Не совсем… но мы сделали практически невозможное. Просто не все выжили.

— Артём? Дети?

— О, эти все живы! Пошли отпаивать нашего великого мага воды и пара!

ㅤ

Я посмотрел на свой пикап. Это был оплавленный, дымящийся кусок железа. Краска местами пузырилась, местами свисала чёрными лохмотьями, фары превратились в пустые глазницы.

— Сюда бы сейчас Шурку… — пробормотал я.

— Ваше Сиятельство, — ко мне, опираясь на девушку в халате медсестры, подошёл давешний упрямец, старик, вроде как главный в деревне.

Память услужливо подсказала: Степан Петрович.

— Чего надо? — неожиданно резко ответил я.

— Да я это, значит… ну… — замялся тот, — поблагодарить вас хотел… спасли вы нас…

— Дать бы тебе в морду, — вздохнул я. — Ты хоть понимаешь, что если бы не твоё упрямство, и спасать никого бы не пришлось? Что цена этого прорыва — четыре жизни, и не факт, что все доедут до госпиталя? Мы все там могли сгореть, это ты понимаешь?

— Илья… — Катя чуть потянула меня за локоть, будто боялась, что я и правда ударю старика.

— Бросили нас, Ваше Сиятельство… и идти нам теперь некуда, — тот опустил глаза. — Так что выжили, не выжили, а разница-то не велика.

Намек, конечно, понятен. Деревенским негде жить, и они решили перейти на землю того, кто им сможет помочь. Вопрос в том, а нужны ли мне эти люди? Их, конечно, жалко, но вот что мне с ними делать-то? По-хорошему, надо с Тихоном обсудить — сам я пока не настолько в курсе дел.

— Ладно, — кивнул я, — когда всё устаканится, найдите меня. Граф Каменский, деревня «Радость». Приходите, поговорим. Если меня не будет — спросите Тихона, я его предупрежу. Но мы пока что и сами только-только на ноги встаём. И да, я не говорю, что вас возьму.

— Спасибо, Ваше Сиятельство, — кряхтя, попытался поклонился Петрович.

И тут до меня донесся обрывок разговора майора с капитаном.

— … ветер сменился! Фронт развернулся на север, нас передислоцируют на трассу перед Златоустом…

Внутри всё похолодело. Усадьба. Деревня. Молча отдав фляжку Кате и кивнув на Артёма, я подошёл к майору.

— Как Златоуст? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — А земли к югу от него? У меня там