Проект «Близнец» - Евгений Пожидаев

Снимаю шлем и смотрю на зрителей. Уже хочу им победно взмахнуть рукой, как замечаю, что один из почему-то не снятых упаковочных кожухов дымится на плече. Тут же сбиваю пламя рукой, и к аплодисментам добавляется еще и искренний смех. Обернуть нелепую ситуацию в свою пользу — этому нас тоже учили, ведь выжить в мире благородных непросто.

Вот, например, Игорь изо всех сил радуется, а сам сверлит меня таким взглядом, будто пытается обратить в камень. Ох, если бы мой «дорогой братец» это умел, то уже давно сделал бы.

Отец, кстати, тоже не настолько доволен, насколько я думал. Неужели рассчитывал пожертвовать мной, чтобы раз и навсегда избавиться от конкурентов Гальдиных? Что же, если так, то я еще не доказал ему, что могу стать достойным наследником. Более того, если он сам этого не понял, то это лишь говорит о том, что я не поспешил выйти из роли и не показал слишком много силы.

Сестры-близняшки искренне радуются, ведь они в курсе, какое испытание мне предстояло, в отличие от зрителей, для которых это просто испытание ПАДа с участием двух слабых магов первого Круга. Аманда тем временем не столько улыбается, сколько пытается сдержать удивление. По ее глазам вижу, что она наконец-то понимает, как так вышло, что директриса «отдала» ее и парней мне на службу.

Позже я снимаю ПАД, его забирают слуги со специальной тележкой. Отец спокойно дожидается, чтобы переговорить со мной с глазу на глаз.

— Ну, Алексей, удивил, — озадаченно хмыкает он, не то с гордостью, не то с непониманием. — Спрашивать: «Как ты это сделал?» не буду. Все равно не ответишь. Но я — человек слова. Ты получишь новый «Драгоритный Покров», я уже дал распоряжение слугам.

— Спасибо, — искренне улыбаюсь, ведь сложно не радоваться, когда получаешь ПАД совершенно бесплатно и неважно, что его изготавливают на семейном производстве.

Игорь и некоторые другие так и хотят завалить меня вопросами. Вот только мне это ни к чему, а потому я не соглашаюсь пойти с ними в комнату для переговоров. Возвращаюсь к отыгрыванию роли прежнего Алексея, а потому без зазрения совести говорю:

— Я вас выручил, все сделал. А теперь хочу кутить…

— Ладно-ладно, заслужил, — нехотя отмахивается отец.

Белокурые сестры-близняшки позже подбегают ко мне и радостно о чем-то щебечут практически в унисон. Из их слов я понимаю только то, что они очень рады, хоть и не поняли, как это возможно. Благо вопросов не задают.

Уже в особняке Иван Гальдин снова предлагает мне выпить, что интересно — его дружок Емельян больше в этом участвовать не хочет: он только тискает свою подругу, выпивает сам и всячески сторонится меня.

Нейтрализапек будет действовать еще долго, а потому я не смогу опьянеть, даже если залпом выпью бутылку коньяка или чего покрепче. А это значит, что пора лишний раз протестировать свои актерские способности, изображаю нетрезвость, а заодно посмотрю — в чем все-таки заключался план младшего Гальдина.

— А, наливай! — громко говорю и хлопаю его по спине, что он вынужденно делает шаг вперед.

На миг лицо Ивана хмурится, но затем он возвращает маску улыбчивого дружелюбного парня и наливает мне. Мы с ним выпиваем, гуляем по поместью и саду, беседуем о всяких пустяках.

Я делаю вид, будто бы вовсе не замечаю, как он подливает мне и подливает. Демьян, который прежде держался рядом с нами, в какой-то момент обнимает свою девушку за талию и уходит. Вероятно, и он был в курсе «подложенной свиньи», а значит, теперь совсем не хочет со мной связываться.

Позже у меня на пути появляются две обворожительные красавицы — дочки богатых купцов, с которыми общалась Аманда. Девушки явно желают со мной познакомиться, а может, даже поближе… И я бы рад ответить взаимностью, но отыгрываю пьяного Алексея, а потому, скрепя сердце, вежливо отказываю. Они фыркают и уходят, а жаль.

Тем не менее, вскоре Иван понимает, что я достаточно пьян. Во всяком случае, так он думает, и тут начинается представление.

— Видишь во-о-он того парня? — указывает он мне взглядом.

Оборачиваюсь и смотрю на двухметрового широкоплечего парня. Его зовут Михаил Обломов, и нет в нем ничего такого примечательного, кроме его габаритов и силы «физика» с тремя Кругами маны.

Черт, такое чувство, что все аристократы просто рождаются богатырями. Впрочем, это понятное дело, ведь генофонд в их родах формировался веками — только выгодные браки, только сильные с сильными.

— Ага, вижу, — киваю, чуть пошатывая головой, как раз так, как обычно делал оригинальный Алексей, когда был подшофе. — Ну и чего?

— Обломов про тебя такое говорил… Знаешь, даже повторять не хочу, но как друг… Нет, наверное, не стоит.

— Да говори, Иван! Ты друг мне или кто⁈ — с силой хлопаю его по спине и с трудом сдерживаю довольную ухмылку.

— Ну, раз сам просишь… — и младшего Гальдина прорывает.

Этот гаденыш насочинял про меня кучу гадостей, а в их авторстве обвиняет Обломова. И тут я понимаю, в чем план: он просто хочет натравить меня на здоровяка.

— Надо с ним разобраться, — подыгрываю я ему.

— Точно-точно, — уверенно кивает Иван. — Вызови его на дуэль, а лучше напади со спины. Я подстрахую.

Черт возьми, какую же чушь он несет. А с другой стороны, нечему возмущаться, похоже, что прежний Алексей ко всем его «плюсам» был еще и чертовски наивным малым, раз уж Иван думает, что я поведусь. Он просто не знает, что у меня в часах включен диктофон и я в крайне хорошем качестве ухитрился записать все его трехэтажные маты самой настоящей клеветы.

Поэтому уверенно шагаю в сторону Обломова, который мило беседует с несколькими парнями и девушками. Спустя всего несколько шагов я напрочь стряхиваю с себя образ пьяницы с такой легкостью, будто это лишь плащ, что держится только на фибуле.

⁂

Иван Гальдин смотрит в спину удаляющемуся Алексею, и на его аристократически бледном лице вспыхивает злобная улыбка. Вот только она быстро сходит на нет, когда наследник Орловых вдруг перестает шататься и идет так, словно и не выпил вовсе столько алкоголя.

После Алексей подходит к Обломову, и между ними завязывается вполне себе дружелюбная беседа. Обломов то и дело недобро поглядывает на Ивана, а затем Алексей нажимает что-то на своих наручных часах, и здоровяк внимательно слушает. Его лицо багровеет буквально