Пароль больше не нужен - Олег Васильевич Северюхин

пониже и все это удовольствие оплачивается бизнесменами средней руки, чтобы не очутиться в тюрьме или не быть разоренными дотла. От этого фуршета гражданам достается некоторое повышение цен, чтобы покрыть затраты на пьянку.

И с понижением уровня празднества понижается и уровень спонсорства. И все заканчивается тремя мужиками, которые взяли на троих бутылку «паленки» в киоске и подплесневевший сырок «Дружба». Кто из них проснется наутро, не знает даже Господь Бог. Все будет зависеть от организма.

На фуршет губернаторского уровня я только заглянул мельком. Все также, как и везде. В центре, конечно, был Тодеф с петлицами генерального комиссара государственной безопасности. Это краповые петлицы с золотой полоской по центру и в конце полоски большая шитая заезда с красными и синими элементами и серпом и молотом в средине. Молотом по башке, а серпом по яйцам. С такими петлицами Тодеф смотрелся не хуже, чем Ален Делон или, на худой конец, Жан-Поль Бельмондо.

Утром Тодеф был как огурчик, а я тем более, потому что кроме святого чая я ничего не употреблял.

Для важного мне сообщения он зашел в мой кабинет, уселся на угол стола и сказал так запросто:

— Наша несистемная оппозиция в столице победила с первого предъявления. Наши СС, СА, ДА и ЖА заполонили улицы и потребовали себе столичной надбавки. И я им дал эту надбавку в размере пятидесяти процентов.

— А что это за ЖА? — спросил я.

— Женщины ада, — просто ответил Тодеф. — Это они сами себя так назвали. Они все тонко чувствуют. Так вот, эта несистемная оппозиция вынудила президента ехать сюда на переговоры со мной.

— А как же армия, — спросил я, — ведь президент Верховный главнокомандующий.

— Верховный главнокомандующий — доллар, а не президент, — засмеялся Тодеф, подняв правое копыто вверх. — Каждому солдату по тонне баксов в месяц, офицерам от двух до пять тысяч, генералам от восьми до десяти тысяч. Вот и ответь на вопрос, кто у них Верховный главнокомандующий.

— Неужели не было ни одного отказавшегося от твоих денег? — с горечью в голосе спросил я.

— Были, единицы, — радостно сообщил Тодеф, — но за них деньги получили их жены. А вот депутатский корпус был прямо-таки един. То есть, все как один. Им по пятьдесят тонн баксов в месяц дополнительно к тому, что они уже получают, и это все без обложения налогами. А мы тут решили провести досрочные президентские выборы и вашего покорного слугу, — он постучал себе копытом в грудь, — выдвинули кандидатом в президенты. Вот тебе бабка и юркни в дверь.

Глава 22

Переговоры с президентом проходили по-французски. Тет-а-тет. Морда к морде. Коммюнике по результатам переговоров не было, но Тодеф сообщил, что тот будет агитировать за него и вообще согласен на должность вице-президента.

— Но мы об этом еще подумаем, — сказал новоиспеченный кандидат в президенты.

С мест косяком полетели доклады об ударном строительстве концлагерей для либеральных элементов и их регистрации под автомобильными кодами регионов. Например, Konzlag 55–07, то есть концлагерь номер семь в регионе номер 55. Сообщили об открытии межрегиональных школ КаПо (Kazetpolizei) из числа уголовников, как наиболее социально близких всем властям. Прислали на утверждение их униформу и ордена для награждения.

Мой сосед мотоциклист назначен старшим КаПо, похвастался мне униформой с белым угольничком на левом рукаве иссиня-черной униформы. Каждый ефрейтор чувствует себя выше любого фельдмаршала.

Бывший коммивояжер сформировал свой штандарт и стал штандартенфюрером. Видел его во главе штандарта, марширующего с песней на мотив «мы рождены, чтоб сказку сделать былью»:

Свободен путь для наших батальонов,

Свободен путь для штурмовых колонн!

Глядят на нас с надеждой миллионы,

День тьму прорвет, даст хлеб и волю он.

И что-то вокруг ни одного омоновца или полицая. Куда все попрятались?

К концу третьего месяца, то есть за неделю до выборов в стране окончательно сформировалась политическая система. Половина населения сидит в концлагерях. Вторая половина их охраняет и славословит нового президента, то есть кандидата в президенты. Первая половина права голоса не имеет, зато вторая половина имеет бесспорное право голоса, охраняемого всеми законами и всеми вооруженными и невооруженными силами.

Выборы прошли организованно. За Тодефа — сто процентов, за его соперника — ноль процентов. Но Тодеф благородный соперник и он вписал за соперника ноль целых и одну сотую процента, соответственно за него получилось девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента. Если перевернуть эту цифру, то получится четыре шестерки.

Когда я увидел их, то я сразу понял, что это привет от Велле Зеге Вульфа. Я не поехал сразу к нему, а решил послушать инаугурационную речь Тодефа. С чужих слов пересказ всегда изобилует неточностями.

Все инаугурационные речи тождественные, они прописаны в законе и отступление от буквы речи не приветствуется. Но кандидату, набравшему такое количество голосов можно все.

— Я хочу сказать, — гремел голос Тодефа над всеми площадями и во всех конференц-залах регионов, — что наше правление будет ознаменовано новыми, невиданными свободами для всех граждан. Никто не будет и не должен скрывать свое внутреннее я. Если ты свинья, то будь свиньей, если козел или баран, то будь козлом и бараном, если ты корова или курица, то будь коровой или курицей. И дети сами должны решить, к кому они относятся. Единство человека и природы — вот наш девиз и задача нашего правления.

И вдруг что-то зашелестело в главном зале страны, раздался ропот, все сильнее и сильнее и вдруг кто-то крикнул:

— Доллары фальшивые!

И сразу трансляция из столицы оборвалась. Кто-то из либералов, оставшихся чудом на свободе, вышел на своих друзей за границей и ему подтвердили, что Федеральная резервная система (ФРС) США признала немыслимое количество долларов в нашей стране попыткой дестабилизации мировой валютной системы при помощи фальшивого печатания долларов.

— Настоящие доллары не печатают на офисной бумаге типа «Снегурочка», — заявил директор ФРС.

И тут началась не революция, а какая-то вакханалия. Говорят, что в Москве десять солдат СС — солдат Сталина — с палкой гоняли какую-то вьетнамскую черную свинью с криками:

— Вот тебе доллары, скотина! Вот тебе доллары.

Вся шатия-братия сбросила с себя черные мундиры и стала смотреть на всех так, что это вы были в мундирах, а я чистенький и жгу в железной бочке фантики с изображениями американских президентов. Банки и магазины не принимали доллары и сбрасывали их по любой цене. Озлобленные люди били по роже тех, кто предлагал им доллары. Осторожные люди пропускали их через бумагорезательные машинки, творческие натуры