Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

— Так, атаман. — Смотрел на него пристально, говорил холодно. — Если ты сейчас поступишь верно и не будешь творить глупостей, то я тебя отпущу.

Глаза Волкова расширились. В них я видел злость и нежелание признавать поражение. Он был уверен, что я предложу ему предательство взамен на жизнь. Нет, все интереснее.

— Слушай внимательно. Иван Волков. От этого зависит твоя жизнь. — Я буравил его взглядом. — Я не призываю тебя к предательству. Мне это не нужно…

Еще бы, ты уже два раза сыграл так, как мне нужно. При встрече дурил, чуть батюшку конем не потоптал, напал на меня. И отпущенный сотворил все и вся в точности — как задумывалось. Но бог, как известно, любит троицу.

Продолжил:

— Мне нужно, чтобы ты доставил письмо воеводе елецкому к талицким бродам. Именно ты. Оно не секретное, писать его писарь будет при тебе под мою диктовку. Если умеешь читать, сможешь прочесть, перед тем как я запечатаю его. — Улыбнулся. — Сделаешь?

А куда ему было деваться.

Тогда… я начал диктовать.

Спустя минут десять документ был готов. Атаману его показали, он пробежался глазами. Злился, кривился, но… В письме этом не было никакой крамолы, как ему казалось. А значит, доставит, спасая свою жизнь и желая выслужиться перед воеводой.

Я отдал приказ:

— Ночь посидишь в подвале, без пут. Чтобы руки и ноги в норму пришли. С рассветом дадут тебе коня и отпустят за стены. — Улыбнулся довольно. — А еще, накормите его.

Это уже относилось к охране.

— Увести.

Уверен, он-то думает, что, поможет воеводе. Расскажет, что видел, что знает. Но… Если бы было все так просто, никто бы не отпустил пленника с таким письмом. Сделает все как нужно мне и глядишь, бескровно мы овладеем бродами.

«Иду на Вы» — в очередной раз я делал такое.

И в очередной раз оно должно мне помочь.

После озлобленного и вновь распаленного и растревоженного мной атамана Волкова служилые люди притащили немного отмытого, слегка мокрого и переодетого моего, вроде как, знакомца.

— Свободны все. — Произнес я. С этим гражданином я хотел говорить один на один. Без лишних ушей.

Комната наполнилась неприятным запахом. Не настолько ужасным, какой шел от этого слизняка на улице, но все же не чистота и свежесть.

Охрана и писарь вышли.

— Ну, рассказывай Сенька Шалымов, как ты до такой жизни докатился? — Уставился я на него, отслеживал мимику и жесты. Хотя читать этого человека было с одной стороны легко, а с иной… Он настолько был аморфен и хотел жить, что слишком уж глубоко прятал какие-то ненужные сейчас для дела эмоции.

— Игорь, да ты что, да я? — Он поглядел по сторонам, начал было подниматься, чтобы попытаться меня обнять. — Мы же у Мстиславского, мы же вместе…

— Сидеть. — Холодно произнес я, указав рукой на табурет. — Сидеть и отвечать на вопросы.

— Игорь? — Глаза его полезли на лоб.

— Как ты здесь оказался? — Я продолжал буравить его взглядом. — Кто таков, кому служишь?

— Ты… — Он начал что-то подозревать.

— Я, Игорь Васильевич Данилов, задал тебе вопрос. — Вновь проговорил я еще более холодно. — Если ты не начнешь говорить, то, что нужно мне, то отправишься обратно. А если продолжишь нести чушь, прикажу тебя пороть.

Пока не подействовало.

— Да мы же…

— Нет, Сенька. — Сказал как отрезал. — Никаких мы нет. Отвечай.

Он был невероятно удивлен, растерян, потерян, не знал, что говорить, что думать, что делать. Надежда, что появилась в его никчемной слабой душонке, улетучилась. Вот-вот, и начнется слезливая паника.

— Я здесь по приказу Мстиславского. — Он хлюпнул носом. — Как и ты.

— Я, нет. Давно нет. — Надо показать ему четкую позицию. Довести до грани безумия и тогда сделать то, что даст мне преимущество над стоящим за ним кланом Мстиславских.

Первый явный шажок к победе над этими упырями.

— Что ты вез? — Спросил я после паузы.

Если развоется, то точно выдам ему затрещину. Что за никчемные люди на этого родовитого боярина работают? Ну, это же полнейший кошмар и ужас.

— Письма.

— Что в них?

— Так это. Не ведаю. Я их воеводе передал, и… — Он вновь хлюпнул носом. — И все.

А может все же ты бесполезный кусок…

— Когда ты выехал? Откуда?

— Так это. Мы же вместе в имении… Я там еще дня три по приказу… — Он запинался, хлюпал носом. — Потом вслед за тобой и двинул. Игорь, да ты что, не признаешь меня, что ли. — поднял слезливые глаза. — Мы же с тобой…

Пора.

— Vos ex patre diabolo estis: et desideria patris vestri vultis facere. — Ощерился я. Говорил, стараясь сделать голос глухим и утробным.

Это значило в переводе с латыни: «Ваш отец — дьявол, и вы рады исполнять все похоти отца».

Добавил.

— Но, вы тем самым пробудили истинного Сатанаила…

Сенька Шалымов захлопал глазами, подобрался. Видно было, что он не знал латыни, но слышал ее. И, скорее всего, понимал, что на ней говорят мистики и всякие умудренные «немцы». А может Мстиславский как раз из таких? Если за ляхов, то не крестился ли он в иезуитов?

Интересная мысль.

Но, нужно доработать этого слизняка. Впихнуть ему в голову то, что нужно мне.

— Того Игоря Данилова, которого ты знал, нет. — Я произнес это с пренебрежением. — Мстиславский убил его. Он решил, что он сам el diablo. Но, это не так. Он даже не знает, насколько ошибается. Он звал меня. — Я медленно вытащил бебут из ножен, чуть приподнялся, навис над Сенькой. — Смотри, смотри мне в глаза. Мстиславский позвал меня, и я пришел.

Парень затрясся, замотал головой. Рука его инстинктивно схватилась за грудь, где под материей висел нагрудный крест. А я продолжал говорить, стараясь сделать голос низким и максимально грубым.

— Теперь здесь я. И лучше бы тебе, Сенька, не быть со мной знакомым.

С этими словами я провел клинком ему по выставленной вперед руке, аккуратно, чтобы порезать немного и добавить ужаса в формируемую картину. Он вскрикнул, отпрянул, но левая моя уже схватила его за горло.

— Смотри. — Я подвел к его глазам перстень с единорогом. — Видишь? Видишь!

Он хрипел, сопел,