В точке кипения - Саша Некрасова

– Я думала, ты меня поддержишь, – тихо сказала она и вдруг почувствовала, как к глазам подступают слезы.

У нее было чувство, что все это время она держалась, опираясь о стену, которая, как оказалось, сделана не из бетона, а из соломы. И стоило Лене всем телом прислониться к ней, как стена рассыпалась и началось падение.

– Так я тебя и поддерживаю!

– Нет, ты назвал дело моей жизни бессмысленным. А у тебя даже нет своей работы. Если бы твои родители не давали тебе денег, ты бы и на аренду квартиры не смог скидываться. – Голос Лены дрожал.

– Чего ты хочешь? Чтобы я поощрял все это? Радовался, может быть?

– Я думала, ты веришь в то же, во что и я.

– Лен, иногда, чтобы не слететь с катушек, надо уметь признавать реальность. Даже если она расходится с твоими представлениями о высоком.

– Откуда тебе-то об этом знать?! Как будто у тебя есть опыт!

Ян не нашел что ответить, словно она огрела его по затылку. Он стоял, оскорбленный и застигнутый врасплох, а Лена понимала, что не испытывает к нему ни уважения, ни сочувствия. Она вдруг ощутила пустоту в том пространстве души, которое было предназначено для их отношений. Лена огляделась и поняла, что даже не чувствует себя здесь дома. Как будто тут она просто отдыхала после тяжелой работы, и когда работа кончилась, это место стало бессмысленным.

– Мне кажется, ты только что назвала меня бездельником, – сказал Ян.

Ах, если бы дело было только в этом.

– Мне кажется, я тебя не люблю, – эхом отозвалась Лена.

Глава 24

Вера Петровна запланировала побег. Конечно, ее никто не удерживал силой, просто идти было некуда. И все же одним утром Вера решила, что они с сыном больше ни одной ночи не проведут в общежитии.

Уже две недели здание ломилось от количества эвакуированных. Поскольку мест в комнатах не осталось, прибывающих размещали прямо в коридоре. Всюду стоял затхлый запах пота и сырости, несмотря на регулярные проветривания. Вера Петровна проводила целые дни в бесконечных очередях. Очередь в туалет и в душ, очередь к плите, очередь за посудой, очередь на стирку и за утюгом. Вся жизнь превратилась в сплошное ожидание, так что у нее не было времени даже погулять с сыном. Из-за длительного пребывания в здании у мальчика обострились приступы аллергии, против которых были бессильны все таблетки и препараты. Облегчение наступало, только когда Вера Петровна выносила Гришу на улицу и садилась с ним прямо в траву у прохладной кирпичной стены. Сын вдыхал свежий воздух и понемногу приходил в себя. Очередной врач объяснил матери, что споры плесени появились от сырости. Не то чтобы редкость в более влажных районах, но здесь все стало хуже из-за таяния вечной мерзлоты. Низины превращались в болота, воздух становился чуть ли не мокрым, грунтовые воды питались мерзлотой и подтапливали фундамент. Из-за этого многие деревянные дома быстро становились непригодны для нормальной жизни; здания из кирпича и панельных блоков тоже разрушались от сырости, просто медленнее.

– Пока вы остаетесь здесь, приступы будут продолжаться, – сказала врач во время последнего визита.

И Вера Петровна приняла окончательное решение. Ехать, ехать как можно скорее. Но куда? Ближайшие подруги Веры тоже эвакуировались, многие жили у родственников. Своего дома не осталось, страховая не отвечала на звонки, а заявка, отправленная по почте, «ожидала рассмотрения». Вере Петровне некуда было бежать, кроме Санкт-Петербурга, где дочь точно позаботилась бы о ней и о брате. Лена – умница, она наверняка найдет выход, и все станет хорошо, как и должно быть. С этими мыслями Вера Петровна купила билет на поезд.

Из всех обитателей общежития отъезд Веры расстроил только Олесю, которая уже привыкла к соседке и ее сыну. А теперь придется привыкать к новым соседям, выслушав перед этим долгие перепалки всех претендентов на уголок комнаты. Мало кто сумел сохранить самообладание после долгого проживания на железной койке в темном коридоре.

Так что добровольное выселение только поощрялось. Пока новых распоряжений не поступало, никто точно не знал, сколько еще продлится эвакуация. Печальная неизвестность на фоне все новых сообщений о пожарах накаляла обстановку до предела. И вот однажды утром Вера, пропихивая себя, сына и чемодан в узкий проход между койками, направилась на выход.

После долгих размышлений она решила не говорить Лене о своем приезде заранее. Вера нашла множество причин для этого: страх лишний раз побеспокоить дочь звонком или отвлечь ее от работы, неизбежность отъезда и просто усталость. На самом же деле она просто боялась услышать отказ и чувствовала, что Лена имеет на него моральное право.

С учетом пересадок путь должен был занять двое суток. Вере с Гришей достались две боковые полки в плацкартном вагоне – тоже своего рода общежитие.

– Ена? – спросил Гриша.

– Да, едем к Леночке, – сказала Вера Петровна, проведя ладонью по шелковистой челке мальчика.

Даже если все сложится не так, как запланировано, она хотя бы убережет его от этой ужасной аллергии.

Глава 25

Иногда Илона винила себя за то, что больше не посещает сортировочный центр. После той ссоры с Захаром она взяла отгул, потом сослалась на больничный, а потом и вовсе перестала отвечать на звонки куратора. Признаться себе в своем малодушии было стыдно, но поднять трубку и окончательно отрезать путь к возвращению – и вовсе невыносимо. Она застыла, пытаясь адаптироваться, пытаясь научиться жить без очередной грани себя. Илона чувствовала, что не справится. Невозможно принять несвойственную тебе форму, но она все еще пробовала. Может быть, чтобы потом не обвинять себя в том, что не попыталась.

Узнав о подработке Илоны, в первое время Захар наказывал ее молчанием. Это был его классический, излюбленный прием. Илона не переносила многозначительной тишины, поэтому всегда шла на примирение первой. Но в этот раз тишина затянулась. А с учетом того, что Илона теперь почти все время проводила дома, натянутость ощущалась непрерывно, как ноющая боль из-за недуга. Дошло до того, что Захар запутался: кто кого наказывал? Не получилось ли так, что он сам стал жертвой отстраненности жены? Он снова ощутил себя уязвимым. В глубине души – в той глубине, осознать которую он не умел, – Захар понимал, что нуждается в жене больше, чем она в нем. Таково было настоящее соотношение сил. Поняв, что в этот раз Илона не пойдет на примирение первой, Захар решил действовать сам.

– Надень что-нибудь особенное сегодня. Я кое-что приготовил.

Его голос звучал спокойно и безобидно. Таким