Чёрный ратник - Макс Гато

Я смотрел на этот детский сад с лёгким удивлением. Уж слишком сильно контрастировали спокойный и серьёзный Громов с тремя раздолбаями. А вроде и один, и другие были аристократами.

— Теперь занято, — я сделал шаг вперёд. — Убирайте своё барахло.

Один из прихвостней, невысокий детина, фыркнул.

— А ты кто такой, чтобы приказывать?

Отвечать я не стал, просто подошёл к кровати, взял простыню за край и встряхнул её. В итоге карты разлетелись по всей комнате, и большая часть оказалась на полу. Повисла гробовая тишина. Даже Громов перестал тереть сапог.

Главарь аристократов медленно поднялся. Он больше не скалился, лишь крепко сжал зубы.

— Ты сейчас сам в грязи ползать будешь, — прошипел он.

И тут раздался низкий, похожий на раскат грома, голос.

— Соловьёв, вали отсюда.

— Чего? — взорвался главарь, которого назвали Соловьёвым. — Мы же…

— Твоя келья где? — Громов наконец поднял голову. Его тёмные глаза были спокойны. — Вот и неси своё дерьмо туда. Мешаете.

Громов не вставал, не сжимал кулаки. Ему не нужно было бросать громких слов или угроз. Он просто констатировал факт. И Соловьёв понял, что силы изменились. Его взгляд метнулся от неподвижного Громова ко мне, стоящему с видом полного безразличия. Соловьёв сам загнал себя в ловушку. Уйти было унизительно, а остаться значило начать конфликт с Громовым, что было откровенно глупо.

— Ладно, — сипло выдохнул он, с ненавистью глядя на меня. — Но это не конец. Ты у нас попляшешь, особенно на испытаниях. Обещаю.

Он грубо толкнул своих приятелей. Те, пробормотав ругательства, стали собирать свои вещи. Через минуту они вышли, хлопнув дверью. В комнате, которую Громов назвал кельей, снова стало тихо. Я снял с плеча вещевой мешок и принялся обустраиваться.

— Я бы и сам справился, — сказал я Громову то, что на мужском языке означало «спасибо».

Громов лишь что-то неразборчиво хмыкнул в ответ.

— Да достали, — после паузы пробурчал он. — А ты хоть драться умеешь.

Я ожидал в этот день построения или инструктажа, но, похоже, водоворот орденской жизни начинал втягивать подмастерьев медленно и методично. Поэтому я по большому счету остаток дня изучал карту и бродил по цитадели. Точнее там, где подмастерьям было разрешено бродить. Больше провокаций ни от дворян, ни от простолюдинов не было, и день закончился спокойно.

Я лёг спать в боевой готовности, с клинком под рукой. Громов несколько раз косился на меня, но говорить ничего не стал.

А утром пронзительный резкий звон колокола молотом ударил в виски, разрывая остатки сна. Я открыл глаза, всё ещё не видя ничего в предрассветной тьме казармы, но я уже был напряжён. Тело отозвалось на звон древним инстинктом воина, и я тут же вскочил. Вокруг поднимался грохот и сопение, я слышал из-за двери сдержанную ругань.

Громов уже сидел на койке, массируя переносицу, переломанную моим лбом. Пантелеймон, похоже, здорово его подлатал с момента нашего знакомства на смотре. И после вчерашней схватки у нас с ним установился неозвученный нейтралитет.

Мы молча, почти синхронно, начали облачаться в одежду подмастерьев: простые тёмные штаны и рубаху, поверх них простёганный поддоспешник и кожаный нагрудник. Громов двигался медленно, по-медвежьи, я же быстро и экономно.

За дверью раздался топот шагов, но и мы собрались быстро.

— Ты всегда с клинком спишь? — неожиданно раздался глухой вопрос.

— Нет, — усмехнулся я, проверяя ножны. — Чаще с женщинами.

Ответом мне был короткий смешок Громова. Больше слов не было. Мы выскочили из комнаты и влились в поток сонных, но собранных подмастерьев, устремившихся на плац. Холодный утренний воздух обжёг лёгкие. Здесь, вокруг, везде был камень, и зубчатые стены цитадели были окрашены в свинцовый цвет.

На плацу царил организованный хаос. Молодые люди и девушки строились в шеренги под отрывистые команды инструкторов с нашивками волков. Я занял место, инстинктивно проверяя дистанцию до соседей. Громов встал рядом, и его массивная фигура бросала вызов самому понятию строя.

Так вышло, что я с Громовом оказался в группе вместе с белобрысым простолюдином и рыжей дворянкой. Я видел ещё несколько знакомых лиц со смотра. А перед нами был инструктор Савелий, сухощавый ратник с обветренным лицом, что судил мой с Громовым бой. Он обходил строй, недовольно бормоча что-то под нос, его взгляд, быстрый и холодный, выхватывал каждую мелочь.

— Пряжку застегни! — зарычал он на белобрысого простолюдина.

Внезапно он остановился, и плац замер.

— Долго. Очень долго, — его спокойный голос нарушил утреннюю тишину. — Поздравляю, вы все мертвы.

Савелий окинул строй презрительным взглядом и поморщился.

— Ворота цитадели сейчас выносят взрывом, и орда кошмаров рвётся внутрь! — неожиданно громко зарычал он. — Ваша задача — добраться до арсенала у северной башни, взять щит и вернуться на место. Последняя десятка будет отрабатывать с лопатами до заката! Вперёд!

Строй взорвался движением и шумом. Кто-то рванул с места, кто-то замер в нерешительности. Я же не стал присоединяться к общей группе и бросился в сторону казармы.

Толкаться с другими подмастерьями значило проиграть. Добраться до северной башни было удобнее всего вдоль стены. Краем глаза я увидел, как Громов, ревя как бык, просто понёсся вперёд, снося всё на своём пути и полагаясь на чистую мощь.

Я мчался по каменным плитам, нырял в тени зданий. Один раз чуть не влетел в неожиданно выскочившего мне навстречу слугу.

Вот только я был не один. За спиной была тень. Рыжая дворянка не бежала, а скользила, её шаги были отточены. Я понял, что стал для неё ориентиром, и теперь она неотрывно следовала за мной.

Я ускорился, нырнул под арку и срезал угол через учебный двор. За спиной всё ещё слышался стук шагов. Рыжая не сбавила темп. Мы неслись по узкому проходу между казармами.

Я резко дёрнул вправо, на крутую лестницу, ведущую на стену. Холодный камень захрустел под сапогами. Я взлетел вверх в два прыжка, услышав позади себя одобрительный возглас кого-то из наблюдающих. Рыжая, не сбавляя скорости, метнулась вдоль стены, ища свой собственный путь.

С площадки, где я оказался, открылся вид на весь внутренний двор цитадели. Где-то внизу копошились маленькие фигурки соперников. Я прыгнул на узкий помост, служивший переходом, и побежал по нему, балансируя на приличной высоте. Ветер засвистел в ушах.

Мне удалось срезать, но я увидел, как рыжая выскочила из какой-то калитки снизу. До оружейной оставалось не больше пятидесяти шагов.

Но спускаться я не стал. С последних метров помоста я просто сиганул вперёд через низко нависающую балку и приземлился на мягкую гору песка. Я